М.Кожаринов http://www.2084.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=2&Itemid=13
О
народных предприятиях
23.09.2006 г.
Всем знаком
тезис о том, что новые производственные отношения возникают в рамках старой
социально-экономической формации. Постепенно расширяясь, они вытесняют старый
тип производственных отношений - этот процесс принято называть социальной
революцией. В рамках последней происходит революция и политическая, когда
старая система правовых отношений перечеркивается и заменяется на новую.
Обращение к коллегам и политическим
активистам, заинтересованным в сотрудничестве.
Михаил Кожаринов -
директор негосударственной коммунарской школы
«Перспектива»,
Строгино,
г. Москва.
Текст написан по поручению кружка активистов,
проводивших обсуждение работы И. Герасимова
«После
капитализма»
(http://www.2084.ru/old/publications/after_cap.htm)
22
мая
Всем очевидно, что для социалистического движения архиважно
переосмыслить свой опыт не только вековой давности, но и ближайших двадцати
лет. Теория и практика революционного движения давно требует подобного
переосмысления. Социалисты конца XIX - начала XX века были на голову выше нас и
в одном, и в другом. Почти на пятнадцать лет с 1990 по 2005 гг. левый сектор,
исключая компартию, исчез с арены политической борьбы, как серьезная идейная
альтернатива и массовое движение. Всплеск левых организаций, их активность, наблюдаемые
в период перестройки неожиданно быстро «сошли на нет» и растворились в воздухе.
То ли населению, ринувшемуся обогащаться в начале девяностых, социалистические
идеи только мешали, то ли развал СССР так деморализуеще подействовал на самих
социалистов, - только все многоцветье левых конца восьмидесятых вдруг
скукожилось, словно «шагреневая кожа», до совершенно неприличных размеров.
Сейчас начинается возрождение. Социалистические идеи вновь набирают силу. Это
видно как по притоку молодежи, так и по организационным мероприятиям - уже три
всероссийских форума проведено за последние полтора года. На фоне затишья
девяностых - колоссальный прогресс. Именно поэтому вопросы о теоретической
дискуссии и новой социальной практике приобретают особо важное значение. Как бы
не упустить и эту волну...
Всем знаком тезис о том, что новые производственные отношения возникают
в рамках старой социально-экономической формации. Постепенно расширяясь, они
вытесняют старый тип производственных отношений - этот процесс принято называть
социальной революцией. В рамках последней происходит революция и политическая,
когда старая система правовых отношений перечеркивается и заменяется на новую.
Осуществляет эту замену новый класс, сменяющий в эту эпоху у государственного
руля класс старый. Классический пример социальной революции - расширение
внутреннего рынка и распространение мануфактурного производства в рамках еще
феодального строя. А политической - европейские буржуазные революции.
Открыв для себя эту картину смены общественных укладов (доминирующий
уклад, собственно, и определяет строй), социалисты сразу же столкнулись с рядом
вопросов: «А что сейчас можно рассмотреть как аналогию тем самым пресловутым
мануфактурам в рамках феодализма? Где, собственно, вызревают новые производственные
отношения, в каких производственных единицах это происходит? Сейчас, в рамках
уже капиталистической формации...». В начале ХХ века этому вопросу была
посвящена достаточно широкая дискуссия. Внимание сосредоточилось на трестах.
Одни видели в них зарождение новых отношений плановости (наши большевики,
например), другие - обратили внимание на явление акционирования предприятий,
получившее широкое распространение в трестах, как на зарождение форм
коллективной собственности (германские независимые социал-демократы с
Бернштейном и Каутским во главе). Последние продвигали в НСДПГ идею
социализации предприятий на базе механизма акционирования в противовес идеям
национализации, за которые держались большевики и германская группа «Спартак» в
рамках самой НСДПГ. Интересно, что идеи социализации, но по отношению к земле
отстаивали и русские социалисты-революционеры, так что здесь можно наблюдать
интересную перекличку идей или любопытные совпадения.
В любом случае понимание этого вопроса у социалистов начала ХХ века
было и даже не одно. Этого не скажешь про сегодняшнюю ситуацию. Теоретического
продвижения с тех пор не произошло ни на дюйм. Можем ли мы сейчас указать
соответствующие производственные единицы, и соответствующие новые типологии
производственных отношений? Где дискуссия, обсуждающая этот вопрос?
Следующим вопросом, «повисшим в воздухе», является вопрос о субъекте
революции, вопрос об авангарде. Даже в рамках школьного курса истории мы
изучаем, что класс буржуазии, к примеру, не един, а делится на различные
социальный слои: банковская буржуазия, торговая, промышленная, мелкая...
Процесс буржуазной революции - это не дружное выступление всех этих социальных
групп против дворянства - такая картина слишком примитивна. Факты говорят нам о
том, что революция - это «разборка» и между самими буржуазными группами.
Столкновение между пресвиторами, индепендатами, левеллерами в английскую
буржуазную, или столкновения между фельянами, жирондой, якобинцами, а потом и
внутри последних - во французскую буржуазную хорошо иллюстрируют этот вывод.
Изучая закономерности революционного процесса, мы видим, что на разных
исторических этапах, роль лидерской социальной группы, роль авангарда революции
переходит от одного слоя буржуазии к другому.
Марксисты начала ХХ века понимали эту неоднородность класса, понимали
необходимость выделения авангарда. Ставка была сделана на фабричный
пролетариат, как особый социальный слой в рамках пролетариата вообще. При этом
понимание того, что есть и другие отряды пролетариата со своими отдельными
интересами (рабочая аристократия, рабочие мелких полукустарных мастерских и
т.д.) было вполне оформлено, и за фабричным пролетариатом признавалась роль
объективного авангарда той исторической эпохи. Судя по тому, что большевикам
удалось совершить революцию - они не ошиблись.
Для революционеров чрезвычайно важно правильно определить роль
классового авангарда современной им эпохи. Силы революционеров, как правило,
очень ограничены; ресурсы (кадровые, финансовые, организационные) поэтому надо
не распылять, а концентрировать для работы на наиболее важном участке. Именно
поэтому так важно понимать точку приложения усилий, понимать: кто сейчас
способен выступать в авангарде революции. Как показывает история на примере
революций буржуазных, роль авангарда не остается за кем-то постоянно, а
переходит от одних к другим. Так какая группа пролетариата способна выступить
авангардом сейчас? Те же фабричные рабочие, которые прекрасно справились с этой
миссией в начале ХХ века? Но ведь прошло столетие. У многих есть сомнение, что
эта социальная группа сохранила качества авангардности на сегодня. Сомнения-то
есть, но где дискуссия? Где обсуждение этого вопроса? А ведь он является одним
из ключевых для революционного процесса. Тишина лишь подчеркивает кризис
социалистической теоретической мысли конца ХХ - начала XXI века. Начало ХХ века
было куда более продуктивным в поисках ответа на этот вопрос. Нельзя сказать,
что работа в этом направлении не ведется вообще. Так, «Социалистическое Сопротивление»
указывает, например, на необходимость рассмотрения в рамках пролетариата такой
группы, как представители работодателя, которые, как правило, в трудовых
конфликтах принимают сторону буржуазии. Регулярно поднимается вопрос о «синих»,
«белых», «голубых» и прочих воротничках. А. Шубин предлагает рассмотреть особую
группу пролетариата, маркируя его названием «информалиат» (впрочем, возможно
это и не группа пролетариата), но широкой дискуссии по этому вопросу,
повторюсь, нет.
В одной из своих работ А. Тарасов обратил внимание на то, что
могильщиком феодального строя, этаким главарем в строительстве новой жизни
выступил отнюдь не основной антагонист феодального класса - закрепощенное или
уже раскрепощенное крестьянство. Лидером буржуазной революции, ее революционным
авангардом, застрельщиками всего этого процесса выступали совсем другие
социальные группы. Отсюда его вывод о том, что и не классический рабочий класс
выступит могильщиком буржуазного строя. Столь «еретичная» мысль вызвала волну
злобного улюлюканья в социалистических кругах: «До чего Тарасов докатился, уже
и пролетариат отрицает!», но не серьезную дискуссию об этом вопросе. А жаль,
потому что вопрос поставлен очень верно и вполне резонно.
Если приглядеться к буржуазным революциям, то мы увидим любопытную роль
так называемой социальной группы «нового дворянства» (в Англии ленд-лордов). На
ранних этапах революции эта группа даже выполняет роль авангарда. Что же эта за
группа с точки зрения классового подхода?
Ответ давно уже дан. Это дворяне, втянутые в буржуазные
производственные отношения. Они вроде еще дворяне, так как обладают
привилегиями этого класса, но по типу производственных отношений в то же время
они - уже буржуа. Назовем такое явление гибридным социальным слоем. Гибриды,
понятно, есть не только в правящем классе. Среди крестьян появляются кулаки или
крестьянские буржуа. Они еще крестьяне, так как несут соответствующие
повинности перед свои феодалом. Но уже и буржуа, так как нанимают батраков на
сезонные работы или содержат рассеянные, а чуть позже и вполне централизованные
мануфактуры. Роль их в буржуазных революциях также очень высока. Понятно, что
гибридные слои есть естественный продукт хода социальной революции, когда одни
производственные отношения постепенно сменяются другими.
Роль гибридов в революцию колоссальна и в то же время мало изучена.
Рассматривая явление гибридности, мы получаем ответ на вопрос, поставленный А.
Тарасовым. Совершая революцию, надо не только разрушить старые, но и создать
новые отношения в рамках производства и обмена. Старый класс в чистом виде не
является носителем новых типов организации производства, не имеет позитивного
примера, как обустраивать жизнь по-новому. Крестьянин при феодализме или
классический пролетарий при капитализме органично вписаны в свой социальный
строй, являются его продуктом и базисом. Нет феодала без крестьянина, а буржуа
без пролетария. И наоборот. Если нет кого-то из этой пары, значит, мы имеем
дело уже с другим типом производственных отношений, а значит и класс должен называться
по-иному. В этом смысле при коммунизме уже не будет пролетариев, так как не
будет и буржуа, будет какой-то иной класс и иное самосознание. В терминологии
это также необходимо отражать.
Другое дело гибридный слой. Он вписан в новый зарождающийся формат иных
производственных отношений. Он знает на практике, что значит строить
производственные отношения по-иному. Вот поэтому он и способен выступать
позитивной силой; силой не только разрушающей, но и создающей альтернативу на
определенном историческом этапе революционного процесса.
Если говорить о социалистической революции, то застрельщиками
разрушения буржуазного строя должны выступать не столько классические
пролетарии, сколько пролетарские гибриды (или не пролетарские?). Тогда при
разборе современной ситуации в этом ключе, сразу встают вопросы: «Сегодняшние
гибриды - это кто? Какие социальные группы? Кто втянут в новый тип отношений?
Какова типология гибридных слоев сегодня?» Опять же современная теоретическая
дискуссия обходит эту группу важнейших вопросов стороной. Поднятый И.
Герасимовым вопрос о «чартаевском методе» организации производства
(http://www.2084.ru/technology/old/chartaev/chartaev.htm), о массовом и
сознательном превращении рабочих в предпринимателей резко критикуется с точки
зрения того, что буржуазные отношения (товарно-денежные) в рамках этого метода
сохранены и, возможно, даже усилены. А потому и самого И. Герасимова, и
Чартаева с его методом надо послать ко всем чертям. Это, мол, тупиковый путь.
Такое рассмотрение поставленного И. Герасимовым вопроса является очередным
упрощением и вульгаризацией поставленной проблемы. Любой гибридный слой несет в
себе и старый тип взаимоотношений тоже. Важно, что присутствует еще и новый. В
предложенной И. Герасимовым модели новое присутствует: резко снижены различные
типы отчуждения, например. Здесь есть, что обсуждать. Но дискуссия не
складывается и вульгаризируется, так как явление гибридности вообще вынесено за
скобку в рамках социалистической мысли, и рассматривать в этом ключе проблему
современный социалист часто не желает. У него вообще плохо с введением новых
понятий, он стремится обойтись старым понятийный аппаратом столетней давности,
проявляя полную импотенцию по части введения новой необходимой терминологии.
Такое положение вещей сдерживает развитие теоретической мысли и создает
ситуацию, когда вроде бы назревающий новый подъем социалистического движения
может быть вновь сорван из-за архаичности старых догм и не желания
переосмыслять действительность.
Отсюда: полное пренебрежение современным социалистическим движением
такого интересного явления (с точки зрения явления гибридности в эпоху
социальной революции), как «народные предприятия». На последнем из социальных
форумов секция «народных предприятий», конечно, была, но организаторов политических
действий она не привлекала. «Народные предприятия» были интересны только сами
себе. Автор данной статьи сам является представителем такого предприятия
(«частная» Школа, управляемая Советом Трудового Коллектива) и хорошо ощущает то
равнодушие, которое демонстрирует современное социалистическое движение по
отношению к данному явлению. Скажем в уставе того же «Социалистического
Сопротивления» написано, что в своей деятельности он опирается на независимые
профсоюзы и советы. Встречаясь с представителем какого-либо трудового
коллектива, представители «Соц. Сопротвления» советует ему создавать
независимый профсоюз и включаться в борьбу за права рабочих вплоть до контроля
предприятия советом трудового коллектива. Но когда тот же представитель «Соц.
Сопротивления» встречается с коллективом, уже взявшим власть на своем
предприятии, то оказывается в полной растерянности. Такого просто не может
быть, существование подобных коллективов не укладывается в картину мира.
Поэтому подобные коллективы просто игнорируются. Не существует программы,
которую можно было бы предложить подобным объединениям, то есть советам, на
которых по идее и уставу следовало бы опираться. Неспособность создать такую
программу, объединить народные предприятия в ее рамках является еще одним
свидетельством кризиса социалистической мысли. Это тем более не логично, ведь
такие объединения обладают куда большим ресурсом, чем отдельные люди. Народные
предприятия имеют свои помещения, некоторые финансы, кадры, оргтехнику и т.д. и
могли бы выступать опорой социалистического движения. Но вместо этого они
оказываются на обочине, так как просто не вписываются в теоретические концепты
современных социалистов.
Между тем в стране идет стихийный протест против замены бюрократической
системы, где отдельный человек низводился до роли винтика на «огромной
всесоюзной фабрике», на капиталистическую систему, также пренебрегающей
человеческой личностью и рассматривающей ее лишь в качестве товара. Собственно
отношение к человеку как к вещи сохранилось и лишь поменяло форму своего
выражения. Протест этот приобретает следующую форму: группа молодых
специалистов, скажем программистов, покидает свои фирмы, где они работали в
качестве наемной трудовой силы и организует собственную программистскую (или
дизайнерскую) фирму, где они собираются культивировать «настоящие человеческие
взаимоотношения». Явление подобного протеста не такое уж редкое. Другое дело,
что подобные стихийные «народные предприятия» часто не осознают, что
представляют собой форму социального протеста и потому находятся в рамках
социальной борьбы. Многие из них не выживают во враждебном окружении,
распадаются из-за незнания элементарной социотехники и прочих проблем, так как
обмен опытом между такими группами почти напрочь отсутствует.
Игнорирование современными социалистами явлений организованных
«народных предприятий» и указанного выше стихийного протеста как минимум лишает
социалистическое движение качественно иного ресурса и опоры. А в свете
поставленных выше вопросов о типологиях отрядов пролетариата, о гибридных
социальных формах и современном авангарде революции реальный урон от подобной
близорукости, возможно, будет куда большим.
Как известно, попытки построения социалистических предприятий в рамках
буржуазного рынка были и ранее. Но все кончались плачевно. Наиболее известен
неудачный опыт Роберта Оуэна. Для «народных предприятий» поэтому чрезвычайно
животрепещущим является вопрос: кто они - явление аналогичное мануфактурам, то
есть производственный базис новых зарождающихся общественных отношений или
очередные утопические проекты, не имеющие ни каких перспектив выживания? Для
того, что бы ответить на этот вопрос необходимо понять «необходимое и
достаточное условие», как говорят математики, существования опережающих
общество типов организации производства. При каких условиях мануфактура, к
примеру, выживала в рамках феодализма, а при каких не имела на это шансов? В
этом ключе обсуждения кажется продуктивным разделение производственных
отношений на два сектора: организации общественного обмена и непосредственно
производства. Капитализм - это не только мануфактурное производство (с
простроенным разделением труда и покупкой рабочей силы), но и товарно-денежный
обмен, или по-другому рынок, который в этой сфере (распределение продуктов
производства внутри общества) становится доминирующим в эпоху капитализма. При
феодализме, как известно, доминирует натуральное хозяйство.
Мануфактурное производство, как широкое явление, может существовать
только в рамках соответствующей среды, в рамках товарно-денежных отношений. Это
одно из необходимых условий существования мануфактур, хотя очевидно и
недостаточное. По аналогии можно сделать вывод, что «народные предприятия» не
смогут существовать и будут всегда гибнуть и разоряться, превращаясь в
утопические прожекты, если будут находиться лишь в рамках буржуазной среды
общественного обмена. Для их выживания необходима иная среда, в рамках которой
они получили бы естественное преимущество перед предприятиями буржуазного толка
(также как для мануфактур был необходим рынок). Понятно, что какое-то время эта
новая среда будет сосуществовать с буржуазной рыночной, накладываясь на него.
Для эпохи социальной революции такое наложение является типичным явлением. Но,
тем не менее, новая среда должна быть.
В этой связи интересен феномен зарождения сетей, как нового фактора,
способного оказать ключевое влияние на дальнейшую деформацию социальной сферы.
По ряду признаков, и это уже отмечено многими, сеть противоречит принципам
функционирования буржуазного обмена. Увеличение свободы доступа к информации
противоречит принципам конкуренции, по которым рыночный агент стремится скрыть
от конкурентов все, что можно скрыть. Сам характер информационного обмена
отличается от обмена материальными вещами тем, что отдающий в то же время
сохраняет и у себя, то, что отдал. Информация не столько передается, сколько
клонируется, проблема отчуждения изживает саму себя, и это обстоятельство
способно сильно поменять установленные стереотипы и правила функционирования
обмена. Все это так. Сеть, как совершенно новая среда для функционирования
производственных единиц, представляет для социалистов безусловный интерес. Но в
то же время надо отметить, что современные производственные единицы пока в сети
не живут. Возможно, за исключением отдельных производственных страт, таких как
ученые и журналисты. Сеть пока представляет собой огромную тусовку. Сфера
общественного обмена продуктами труда сетью освоена крайне слабо, и
альтернативу буржуазному рынку сеть пока не представляет. Что бы решить эту
задачу необходимо, что бы диффузия сети в экономику вышла на качественно иную
ступень. Что для этого надо делать социалистам (или прогрессорам, пользуясь терминологией
братьев Стругацких) с одной стороны и «народным предприятиям» с другой? Где
можно познакомиться с соответствующей программой, включиться в соответствующую
дискуссию и подключиться к работе соответствующего координационного центра? Эти
вопросы также остаются без ответа.
Казалось бы, все уже привыкли работать в сети, переписываться и
открывать свои собственные площадки-сайты. В чем же дело? Почему дискуссия так
и не возникает? Не возможно представить себе, что социалистическое движение в
его теоретической ипостаси настолько обмелело, что объединиться для решения
этих теоретических (и практических тоже, коль есть реальные площадки «народных
предприятий») вопросов просто некому. Конечно же есть кому. Даже в этой работе
были упомянуты несколько думающих авторов, но круг их далеко не ограничивается
только этими именами. Проблема в том, что авторы разбросаны по своим сайтам и
«уголкам», единой дискуссионной площадки же нет. Каждый хочет раскручивать
именно свой информационный ресурс, и потому игнорирует ресурс чужой. Не сеть
поглощает конкуренцию. Пока мы видим обратное: конкуренция поглотила сеть,
разделив социалистов. Если указанные авторы, или другие, смогут преодолеть эти
отношения конкуренции (социализм-коммунизм необходимо культивировать и в себе
самом, как совершенно верно указывают на то О. и Н. Двуреченские) то, дискуссия
и плодотворная теоретическая, а потом и практическая работа может вполне
состояться. Социальный форум выявил четыре «народных предприятия» только в
одной Москве, и все они через своих делегатов высказались в пользу появления
такого информационного ресурса, где их проблемы будут, наконец, не
игнорироваться, а серьезно изучаться. Социалистам пора уже развернуться лицом к
этому явлению и предложить, наконец, программу участия этих новых
производственных единиц в борьбе за победу социалистических (коммунистических)
идей. В конце концов, Советы трудовых коллективов - это опора социалистов или
таки нет?
Пора переходить к выводам:
1. Необходимо создать единую информационную площадку в сети, где
развернуть дискуссию и реальную теоретическую работу по указанным выше и другим
теоретическим вопросам. Пригласить к сотрудничеству различных признанных
авторов-теоретиков сегодняшнего социалистического движения, выявить новые
имена.
2. Работу эту вести вкупе с «народными предприятиями», ставя перед
собой задачу включения их в социально-политический контекст социалистической
борьбы и выработку соответствующей программы, исходя из этих задач и
потребностей самих «народных предприятий» (этакий профсоюз не отдельных
рабочих, а этих самых предприятий; можно же отстаивать интересы не только
отдельных рабочих, но и целых коллективов, в том числе существующих и в
подобных организационных рамках).
3. Начать пропагандистскую работу в сети с задачей выявления
предприятий описанного выше стихийного протеста, консолидации работы по обмену
опытом и осознанию действительности как этими предприятиями в рамках целого,
так и их отдельными представителями.
4. Первым из шагов в этом направлении может быть рассылка этого текста,
выявление отдельных активистов, готовых подключиться к этой работе и проведение
координационного сбора с участием этого актива и представителей «народных
предприятий» Москвы (хотелось бы шире, но не знаем адресов; все же может быть какие-то
немосковские предприятия тоже откликнутся на эту инициативу; было бы здорово!)