В.И.Ленин
ГРОЗЯЩАЯ КАТАСТРОФА И КАК С НЕЙ БОРОТЬСЯ
(Написано 10-14 сентября
Печатается по ПСС В.И.Ленина. Т. 34. С. 151-199.
Эта работа была
написана Лениным в подполье, в Гельсингфорсе, 10-14
(23-27) сентября 1917 года. В газете “Рабочий Путь” № 25 от 14 (1) октября 1917
года были опубликованы две заключительные главы из нее: “Борьба с разрухой и
война” и “Революционная демократия и революционный пролетариат”, а через несколько дней, 19 (6)
октября, в газете появилось сообщение, в котором говорилось, что “Вышла новая
брошюра Н. Ленина “Грозящая катастрофа и как с ней бороться””.
За годы Советской
власти книга “Грозящая катастрофа и как с ней бороться” издавалась десятки раз
на многих языках народов СССР. Кроме того она выходила на английском,
болгарском, испанском, китайском, немецком, польском, чешском, японском и
других иностранных языках.
ПОЛНАЯ БЕЗДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПРАВИТЕЛЬСТВА
Происходит
повсеместный, систематический, неуклонный саботаж всякого контроля, надзора и
учета, всяких попыток наладить его со стороны государства. И нужна невероятная
наивность, чтобы не понимать, - нужно сугубое лицемерие, чтобы прикидываться не
понимающим, - откуда этот саботаж исходит, какими средствами он производится.
Ибо этот саботаж банкирами и капиталистами, этот срыв ими всякого
контроля, надзора, учета приспособляется к государственным формам
демократической республики, приспособляется к существованию
“революционно-демократических” учреждений. Господа
капиталисты великолепно усвоили себе ту истину, которую на словах признают все
сторонники научного социализма, но которую меньшевики и эсеры постарались
тотчас же забыть, после того как их друзья заняли местечки министров, товарищей
министра и т. п. Это именно та истина, что экономическая сущность
капиталистической эксплуатации нисколько не затрагивается заменой монархических
форм правления республиканско-демократическими и что, следовательно, и
наоборот: надо изменить лишь форму борьбы за неприкосновенность и
святость капиталистической прибыли, чтобы отстоять ее при демократической
республике так же успешно, как отстаивали ее при самодержавной монархии.
Современный,
новейший, республиканско-демократический саботаж всякого контроля, учета,
надзора состоит в том, что капиталисты на словах “горячо” признают “принцип”
контроля и необходимость его (как и все меньшевики и эсеры, само собою разумеется), но только настаивают на “постепенном”,
планомерном, “государственно-упорядоченном” введении этого контроля. На деле же
этими благовидными словечками прикрывается срыв контроля, превращение
его в ничто, в фикцию, игра в контроль, оттяжки всяких
деловых и практически-серьезных шагов, создание необыкновенно сложных,
громоздких, чиновничье-безжизненных учреждений контроля, которые насквозь
зависимы от капиталистов и ровнехонько ничего не делают и делать не могут.
Чтобы
не быть голословным, сошлемся на свидетелей из меньшевиков и эсеров, т. е. тех
именно людей, которые имели большинство в Советах за первое полугодие
революции, которые участвовали в “коалиционном правительстве” и которые поэтому
политически ответственны перед русскими рабочими и крестьянами за
попустительство капиталистам, за срыв ими всякого контроля.
В
официальном органе самого высшего из так называемых “полномочных” (не шутите!)
органов “революционной” демократии, в “Известиях ЦИК” (т. е. Центрального
Исполнительного Комитета Всероссийского съезда Советов рабочих, солдатских и
крестьянских депутатов), в № 164 от 7 сентября 1917 года, напечатано постановление
теми же меньшевиками и эсерами созданного и в их руках находящегося
специального учреждения по вопросам контроля. Это специальное учреждение
- “Экономический отдел” Центрального Исполнительного Комитета. В его
постановлении официально признается, как факт, “полная бездеятельность
образованных при правительстве центральных органов регулирования экономической
жизни”.
Не правда ли, разве
можно себе представить более красноречивое свидетельство о крахе меньшевистской
и эсеровской политики, подписанное руками самих меньшевиков и эсеров?
Еще при царизме
необходимость регулирования экономической жизни признана
и некоторые учреждения для этого были созданы. Но при царизме разруха росла и
росла, достигая чудовищных размеров. Задачей республиканского, революционного
правительства было признано сразу принятие серьезных, решительных мер для
устранения разрухи. Когда образовывалось “коалиционное”, при участии
меньшевиков и эсеров, правительство, то в торжественнейшей,
всенародной декларации его от 6-го мая было дано обещание и обязательство
установить государственный контроль и регулирование. И Церетели и Черновы, а
равно все меньшевистские и эсеровские вожди божились и клялись, что они не
только ответственны за правительство, но что
находящиеся у них в руках “полномочные органы революционной демократии” на деле
следят за работой правительства и проверяют ее.
Прошло
четыре месяца после 6-го мая, четыре длинных месяца, когда Россия уложила сотни
тысяч солдат на нелепое, империалистское, “наступление”, когда разруха и
катастрофа приближались семимильными шагами, когда летнее время давало
исключительную возможность сделать многое и по части судоходного транспорта, и
по части земледелия, и по части разведок в горном деле и пр. и т.п., - и через
четыре месяца меньшевики и эсеры вынуждены официально признать “полную
бездеятельность” образованных при правительстве учреждений контроля!!
И эти меньшевики и
эсеры, с серьезным видом государственных мужей, болтают теперь (мы пишем эти
строки как раз накануне Демократического совещания 12 сентября76) о
том, что делу можно помочь заменой коалиции с кадетами коалицией с торгово-промышленными
Кит Китычами, Рябушинскими,
Бубликовыми, Терещенками и К°!
Спрашивается, чем
объяснить эту поразительную слепоту меньшевиков и эсеров? Следует ли считать их
государственными младенцами, которые по крайнему неразумию и наивности не
ведают, что творят, и заблуждаются добросовестно? Или обилие занятых местечек
министра, товарищей министра, генерал-губернаторов, комиссаров и тому подобное
имеет свойство порождать особую, “политическую” слепоту?
ОБЩЕИЗВЕСТНОСТЬ И ЛЕГКОСТЬ МЕР КОНТРОЛЯ
Может возникнуть
вопрос, не представляют ли способы и меры контроля чего-либо чрезвычайно
сложного, трудного, неиспытанного, даже неизвестного?
Не объясняется ли
затяжка тем, что государственные люди кадетской партии, торгово-промышленного
класса, партий эсеров и меньшевиков в поте лица своего трудятся уже полгода над
изысканием, изучением, открытием мер и способов контроля, но задача оказывается
неимоверно трудной и все еще не решенной?
Увы! Темным
мужичкам, неграмотным и забитым, да обывателям, которые всему верят и ни во что
не вникают, стараются “втирать очки” и представить дело в таком виде. В действительности же даже царизм, даже “старый режим”, создавая
военно-промышленные комитеты, знал основную меру, главный способ и путь
контроля: объединение населения по разным профессиям, целям работы, отраслям
труда и т. п. Но царизм боялся объединения населения и потому всячески
ограничивал, искусственно стеснял этот общеизвестный, легчайший, вполне
применимый, способ и путь контроля.
Все
воюющие государства, испытывая крайние тяготы и бедствия войны, испытывая - в
той или иной мере - разруху и голод, давно наметили, определили, применили,
испробовали целый ряд мер контроля, которые почти всегда сводятся к
объединению населения, к созданию или поощрению союзов разного рода, при
участии представителей государства, при надзоре с его стороны и т. п. Все такие
меры контроля общеизвестны, об них много говорено и много писано,
законы, изданные воюющими передовыми державами и относящиеся к контролю,
переведены на русский язык или подробно изложены в русской печати.
Если бы
действительно наше государство хотело деловым, серьезным образом
осуществлять контроль, если бы его учреждения не осудили себя, своим холопством
перед капиталистами, на “полную бездеятельность”, то государству оставалось бы
лишь черпать обеими руками из богатейшего запаса мер контроля, уже известных,
уже примененных. Единственной помехой этому, - помехой, которую прикрывают от
глаз народа кадеты, эсеры и меньшевики, - было и остается то, что контроль
обнаружил бы бешеные прибыли капиталистов и подорвал бы эти прибыли.
Чтобы нагляднее
пояснить этот важнейший вопрос (равносильный, в сущности, вопросу о программе всякого
действительно революционного правительства, которое захотело бы спасти Россию
от войны и голода), перечислим эти главнейшие меры контроля и рассмотрим каждую
из них.
Мы
увидим, что правительству, не в насмешку только называемому
революционно-демократическим, достаточно было бы, в первую же неделю своего образования,
декретировать (постановить, приказать) осуществление главнейших мер контроля,
назначить серьезное, нешуточное наказание капиталистам, которые бы обманным
путем стали уклоняться от контроля, и призвать само население к надзору за
капиталистами, к надзору за добросовестным исполнением ими постановлений о
контроле, - и контроль был бы уже давно осуществлен
в России. Вот эти главнейшие меры:
1) Объединение всех
банков в один и государственный контроль над его операциями или национализация
банков.
2)
Национализация синдикатов, т. е. крупнейших, монополистических союзов
капиталистов (синдикаты сахарный, нефтяной, угольный, металлургический и т.
д.).
3) Отмена
коммерческой тайны.
4) Принудительное синдицирование (т. е. принудительное объединение в союзы)
промышленников, торговцев и хозяев вообще.
5) Принудительное
объединение населения в потребительные общества или поощрение такого
объединения и контроль за ним.
Рассмотрим, какое
значение имела бы каждая из этих мер, при условии революционно-демократического
осуществления ее.
* * *
МОЖНО ЛИ ИДТИ ВПЕРЕД,
БОЯСЬ ИДТИ
К СОЦИАЛИЗМУ?
Предшествующее
изложение легко может у читателя, воспитанного на ходячих оппортунистических
идеях эсеров и меньшевиков, вызвать такое возражение: большинство описываемых
здесь мер, в сущности, не демократические, а уже социалистические меры!
Это ходячее
возражение, обычное (в той или иной форме) в прессе буржуазной, эсеровской и
меньшевистской, есть реакционная защита отсталого капитализма, защита,
наряженная по-струвистски. Дескать, мы не созрели для
социализма, рано “вводить” социализм, наша революция буржуазная, - поэтому надо
быть в холопах у буржуазии (хотя великие буржуазные революционеры Франции, 125
лет тому назад, сделали свою революцию великой посредством террора против
всех угнетателей, и помещиков и капиталистов!).
Услужающие
буржуазии горе-марксисты, к которым перешли и эсеры и
которые рассуждают так, не понимают (если рассмотреть теоретические основы их
мнения), что такое империализм? что такое капиталистические монополии? что
такое государство? что такое революционная демократия? Ибо
поняв это, нельзя не признать, что нельзя идти вперед, не идя к социализму.
Об империализме
говорят все. Но империализм есть не что иное, как монополистический капитализм.
Что в России тоже капитализм
стал монополистическим, об этом “Продуголь”, “Продамет”, сахарный синдикат и пр. свидетельствуют
достаточно наглядно. Тот же сахарный синдикат показывает нам воочию
перерастание монополистического капитализма в государственно-монополистический
капитализм.
А что такое
государство? Это организация господствующего класса, - например, в Германии
юнкеров и капиталистов. Поэтому то, что немецкие Плехановы (Шейдеман,
Ленч и др.) называют “военным социализмом”, на деле есть военно-государственный
монополистический капитализм или, говоря проще и яснее, военная каторга для
рабочих, военная охрана прибылей капиталистов.
Ну,
а попробуйте-ка подставить вместо юнкерски-капиталистического, вместо
помещичье-капиталистического государства государство революционно-демократическое,
т. е. революционно разрушающее всякие привилегии, не боящееся
революционно осуществлять самый полный демократизм? Вы увидите, что
государственно-монополистический капитализм при действительно
революционно-демократическом государстве неминуемо, неизбежно означает шаг и
шаги к социализму!
Ибо если крупнейшее
капиталистическое предприятие становится монополией, значит
оно обслуживает весь народ. Если оно стало государственной монополией, значит государство
(т. е. вооруженная организация населения, рабочих и крестьян, в первую голову,
при условии революционного демократизма) - государство направляет все
предприятие - в чьих интересах?
- либо в интересах
помещиков и капиталистов; тогда мы получаем не революционно-демократическое, а
реакционно-бюрократическое государство, империалистскую республику,
- либо в интересах
революционной демократии; тогда это и есть шаг к социализму.
Ибо социализм есть
не что иное, как ближайший шаг вперед от государственно-капиталистической
монополии. Или иначе: социализм есть не что иное, как
государственно-капиталистическая монополия, обращенная на пользу всего
народа и постольку переставшая быть капиталистической монополией.
Тут середины нет.
Объективный ход развития таков, что от монополий (а война удесятерила их
число, роль и значение) вперед идти нельзя, не идя к социализму.
Либо быть
революционным демократом на деле. Тогда нельзя бояться шагов к социализму.
Либо бояться шагов
к социализму, осуждать их по-плехановски, по-дановски, по-черновски
доводами, что наша революция буржуазная, что нельзя “вводить” социализма и
т.п.,- и тогда неминуемо скатиться к Керенскому, Милюкову и Корнилову, т. е. реакционно-бюрократически
подавлять “революционно-демократические” стремления рабочих и крестьянских
масс. Середины нет.
И в этом основное
противоречие нашей революции. Стоять на месте нельзя - в истории вообще, во
время войны в особенности. Надо идти либо вперед, либо назад. Идти вперед, в
России XX века, завоевавшей республику и демократизм революционным путем, нельзя,
не идя к социализму, не делая шагов к нему (шагов, обусловленных
и определяемых уровнем техники и культуры: крупное машинное хозяйство нельзя
“ввести” в земледелии крестьян, его нельзя отменить в сахарном производстве).
А если бояться идти
вперед, это значит идти назад, чем гг. Керенские, при восторгах
Милюковых и Плехановых, при глупом пособничестве Церетели и Черновых, и
занимаются.
Диалектика истории
именно такова, что война, необычайно ускорив превращение монополистического
капитализма в государственно-монополистический капитализм, тем самым
необычайно приблизила человечество к социализму.
Империалистская
война есть канун социалистической революции. И это не только потому, что война
своими ужасами порождает пролетарское восстание, - никакое восстание не создаст
социализма, если он не созрел экономически, - а потому, что
государственно-монополистический капитализм есть полнейшая м а т е р и а л ъ
н а я подготовка социализма, есть преддверие
его, есть та ступенька исторической лестницы, между которой (ступенькой) и
ступенькой, называемой социализмом, никаких промежуточных ступеней нет.
* * *
К вопросу о
социализме наши эсеры и меньшевики подходят по-доктринерски,
с точки зрения заученной ими наизусть и плохо понятой доктрины. Они
представляют социализм чем-то далеким, неизвестным, темным будущим.
А социализм теперь
смотрит на нас через все окна современного капитализма, социализм
вырисовывается непосредственно, практически, из каждой крупной меры,
составляющей шаг вперед на базе этого новейшего капитализма.
Что такое трудовая
всеобщая повинность? Это шаг вперед на базе новейшего монополистического
капитализма, шаг к регулированию экономической жизни в целом, по известному
общему плану, шаг к сбережению народного труда, к предотвращению бессмысленной
растраты его капитализмом.
В Германии юнкера
(помещики) и капиталисты вводят всеобщую трудовую повинность, и тогда она
неизбежно становится военной каторгой для рабочих.
Но возьмите то же
самое учреждение и продумайте значение его при революционно-демократическом
государстве. Всеобщая трудовая повинность, вводимая, регулируемая, направляемая
Советами рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, это еще не
социализм, но это уже не капитализм. Это - громадный шаг к
социализму, такой шаг, что, при условии сохранения полной демократии, от такого
шага нельзя уже было бы без неслыханных насилий над массами уйти назад, к
капитализму.
Примечание
Всероссийское демократическое совещание
созывалось меньшевистско-эсеровским ЦИК Советов для
решения вопроса о власти. Действительной же целью совещания, которую ставили
перед собой его организаторы, было отвлечь внимание народных масс от
нараставшей революции. Совещание было назначено вначале на 12 (25) сентября,
затем было перенесено и происходило 14-22 сентября (27 сентября - 5 октября)
1917 года в Петрограде. На нем присутствовало свыше 1500 человек. Лидеры
меньшевиков и эсеров приняли все меры к тому, чтобы ослабить представительство
рабочих и крестьянских масс и расширить число делегатов от разных
мелкобуржуазных и буржуазных организаций, обеспечив, таким образом, себе
большинство на совещании. Так, усиленное представительство было дано городским
самоуправлениям, получившим 300 мест, земства получили 200 мест, кооперативам,
находившимся в руках меньшевиков и эсеров, было дано 120 мест. В то же время
Советам рабочих и солдатских депутатов, представлявшим подавляющее большинство
народа, было предоставлено всего 230 мест.
ЦК РСДРП(б) на заседании 3 (16) сентября принял решение об участии
в совещании и направил в местные партийные организации циркулярное письмо, в
котором указал, что необходимо “приложить все усилия к созданию возможно более
значительной и сплоченной группы из участников совещания, членов нашей партии”
(“Переписка секретариата ЦК РСДРП(б) с местными партийными организациями (Март
- октябрь
В письме
Центральному, Петроградскому и Московскому комитетам
РСДРП(б) “Большевики должны взять власть” и в письме
Центральному Комитету РСДРП(б) “Марксизм и восстание” (см. настоящий том, стр.
239-241, 242-247) Ленин наметил тактику большевиков по отношению к
Демократическому совещанию.
Демократическое
совещание выделило из своего состава так называемый предпарламент
(Всероссийский демократический совет).
На первом же
заседании предпарламента (23 сентября) было одобрено соглашение эсеров и
меньшевиков с кадетами о создании новой правительственной коалиции. Новое
коалиционное Временное правительство утвердило положение, по которому
предпарламент получил наименование “Временный совет Российской республики” и
должен был являться лишь совещательным органом при правительстве. Его состав
пополнился представителями буржуазно-помещичьих организаций и учреждений
(кадетской партии и др.). Это была попытка посеять
парламентские иллюзия в народе, затормозить развитие социалистической
революции.
ЦК РСДРП(б) 21 сентября (4 октября) принял решение отозвать
большевиков из президиума совещания, но с совещания не уходить. 9 голосами
против 8 было решено в предпарламент не входить. Поскольку голоса разделились
пополам, окончательное решение было передано партийному совещанию, которое
“сейчас же конструировать из собравшейся фракции Демократического совещания”.
Далее в протоколе заседания ЦК записано, что на совещании 77 голосами против 50
было решено принять участие в предпарламенте и это решение
утверждено ЦК.
Ленин в статьях “О
героях подлога и об ошибках большевиков”, “Из дневника публициста. Ошибки нашей
партии” и “Кризис назрел” (см. настоящий том, стр. 248-256, 257-263, 272-283)
подверг критике ошибки в тактике большевиков по отношению к Демократическому
совещанию; он категорически потребовал выхода большевиков из предпарламента и
подчеркнул необходимость сосредоточения всех сил на подготовке восстания.
Центральный Комитет партии обсудил предложение Ленина и вынес постановление об
уходе большевиков из предпарламента, преодолев сопротивление Каменева, Рыкова и
других капитулянтов, отстаивавших участие в предпарламенте. 7 (20) октября, в
первый день открытия предпарламента, большевики, огласив декларацию, вышли из
него.