В.Я. Ельмеев.
Человек. Государство. Глобализация: Сборник философских статей. Выпуск
3. Под ред. В.В. Парцвания. — СПб.:
Санкт-Петербургское философское общество; Тбилиси: Институт политологии АН
Грузии, 2005. — С.118-135
Человек и его развитие в зеркале двух противоположных
парадигм —
стоимостной и
потребительно-стоимостной
Марксистское учение о человеке и его всестороннем развитии как цели и
результата деятельности общества [1] ныне признано видными западными учеными
[2]. Развитие человека ООН предлагает в качестве критерия развития всего
мирового сообщества и составляющих его стран. В реализуемой с
Можно ли принять данный показатель (и само человеческое развитие) в
качестве критерия общественного прогресса? Ведь, кроме этого критерия, в
литературе было выдвинуто положение о том, что критерием общественного
прогресса является развитие производительных сил, а его количественным
показателем — величина производительности труда. Именно В.И. Ленин, ссылаясь на
К. Маркса, называл развитие производительных сил высшим критерием общественного
прогресса.
Развитие производительных сил и рост производительности труда
характеризуют общественный прогресс со стороны его источника, связанного,
главным образом, с затратами производительного труда и рабочего времени
общества. Но судить об общественном прогрессе нужно и по его результатам, хотя
производительные силы и входят в результаты общественной производительной
деятельности людей. Без них нельзя получить более конкретное представление о
критерии прогресса. Разработка этой проблемы представляется наиболее важной для
дальнейшего углубления теории социального развития.
Подходя к оценке общественного прогресса с позиции его результата,
следует, прежде всего, выставить в качестве исходного тезис, гласящий, что
конечным результатом общественного процесса производства является сам человек,
аккумулирующий в себе всю совокупность общественных отношений. И по этому
критерию можно и нужно судить об общественном прогрессе. Но он не стоит где-то
в стороне от критерия, составляемого производительными силами. Человек,
выступая результатом общественного процесса производства, одновременно является
и его условием — главной производительной силой, т. е. эволюция
производительных сил (как критерий общественного прогресса) предполагает и
развитие человека.
Дело в том, что именно человека часто не принимали во внимание при
характеристике критерия общественного развития. Имелись в виду, главным
образом, вещественные элементы производительных сил. Человек обычно
рассматривался как индивид, затрачивающий свой труд, а не как результат самого
труда. Да и в тех случаях, когда шла речь о месте человека в структуре критерия
общественного прогресса, подразумевали развитие людей как производительной
силы. Между тем социальный прогресс все более проявляется в многостороннем и
гармоничном совершенствовании личности, выходящем за пределы ее
производственных качеств.
Свободное развитие, являющееся итогом всемирной истории, лежит, по
словам К. Маркса, по ту сторону сферы собственно материального производства,
там, где начинается развитие человеческих сущностных сил [4].
Этот результат в качестве критерия общественного прогресса необходимо
выдвигается эволюцией самого производства, в частности же тем фактом, что
создание действительного богатства общества все более перестает быть зависимым
от количества затрачиваемого обществом непосредственного живого рабочего
времени. Решающими факторами производства богатства становятся
высококвалифицированный труд и развитие самого человека, особенно же — его
научное развитие, совершающееся в свободное от труда на благо общества время. В
связи с этим прежний способ измерения общественного богатства, и,
следовательно, общественного прогресса, недостаточен. В тенденции возникает
новое их мерило — свободное время, необходимое для развития человека и новых
могучих производительных сил его труда, реализуемых посредством
технологического применения науки и высокой дееспособности техники. В этих
новых условиях уровень развития самих тружеников будет выступать показателем
прогресса общества. Он становится показателем, более адекватным характеру
общественного прогресса, дающим возможность глубже и содержательнее оценивать
все предшествующее историческое развитие.
В связи с этим представляет особый интерес анализ человеческого
развития, его оценки с позиций исходных принципов двух экономических теорий —
стоимостной и потребительно стоимостной. Они
позволяют решить вопрос о содержании и способах соизмерения разных показателей
человеческого развития, без чего эти показатели лишаются, как измерители,
многих свойств. Научный подход к измерениям, необходимым для сравнений, требует
наличия общего, одинакового основания, общей единицы. К сожалению, показатели
человеческого развития, включенные в соответствующий индекс (ИРЧП),
выставляемый от имени ООН в качестве оценочного критерия деятельности общества,
не сведены к единой мере, как в стоимостном, так и в потребительно
стоимостном отношении. Приходится ограничиваться баллами, удельными весами,
средними их величинами, которые не могут служить надежным основанием измерений
в социальной науке.
Между тем классическая экономическая наука выработала способы
соизмерения названных компонентов индекса человеческого развития посредством
сведения их к единой основе — к стоимости рабочей силы человека, в частности, к
стоимости способности (потенциала) человека к труду, к стоимости
воспроизводства этой способности. В общем случае речь может идти о ценности
человека, стоимости его жизни, что включает и стоимость средств, необходимых
для образования, и продолжительность выплаты жизненных средств
в зависимости от числа лет жизни. Трудовой теорией стоимости предложена
реальная основа для измерения ценности человека. Так, еще В. Петти в своей работе «Ценность людей» определял ценность
людей как носителей труда стоимостью необходимых жизненных средств, то есть
издержками, необходимыми для удовлетворения жизненных потребностей, в
частности, стоимостью среднего душевого пропитания взрослого человека [5].
А. Смит, а затем Д. Рикардо, дали развернутое
обоснование положения о том, что ценность (стоимость) благ, жизненных средств
определяется количеством общественно необходимого труда, затрачиваемого на их
производство. Этот основополагающий принцип был распространен и на труд, следовательно,
и на его носителей — людей. Стоимость человека труда, согласно Д. Рикардо, определяется теми жизненными средствами, которые
по традиции являются необходимыми в данном обществе для содержания рабочих и
продолжения их рода. В то же время Д. Рикардо, в
отличие от А. Смита, полагал, что нельзя стоимостью жизненных средств
определять стоимость обмениваемого на них живого труда. Стоимость,
представленная в овеществленном труде, есть нечто другое, чем стоимость
покупаемого живого труда.
А. Маршалл, следуя классической теории, предложил схему исчисления
стоимости индивида (рабочего). Для этого нужно дисконтировать вероятную
стоимость всех результатов его будущего труда, сложить их и затем вычесть из
полученной суммы сумму дисконтированных стоимостей всего богатства и всех
прямых услуг, которые им будут потреблены. Можно, по его мнению, исчислять
стоимость индивида по денежным издержкам его производства. «Можно,
например, — пишет он, — предположить, что общая сумма, израсходованная на то,
чтобы вырастить среднего ребенка, принадлежащего к менее обеспеченной части
трудящегося класса, скажем из 2/5 населения, составляет 100 ф. ст.; для
следующей 1/5 населения можно предположить сумму в 175 ф. ст., для следующей
1/5 — 300 ф. ст., для 1/10 — 500 ф. ст. и для оставшейся 1/10 населения
— 1 200 ф. ст., или в среднем — 300 ф. ст
[6].
К. Маркс, как и представители классической политической экономии,
полагал, что в условиях товарного производства человек и его жизнь выступают
как субъективированная меновая стоимость. В отличие от А. Смита и Д. Рикардо, он этой стоимостью наделял не сам труд, а
способность к труду — рабочую силу.
Почему же тогда развитие человеческого потенциала не подводится под
давно обоснованную стоимость рабочей силы человека, обладающую всеми свойствами
соизмеримости?
Имеется ряд обстоятельств, объясняющих это «почему». В одном случае,
согласно закону стоимости, затраты труда и их результат в виде стоимости
жизненных средств были бы равными (эквивалентными), что не годится для
обоснования получения большего результата, чем затраты, т. е. не будет самого
человеческого развития. Более того, с ростом производительности труда,
связанным с его экономией, стоимость продукта и жизненных средств, в общем и
целом, должна уменьшаться, соответственно, стоимость рабочей силы должна
падать, что не только не совместимо с признанием человеческого развития, но и
предполагает относительное и абсолютное обнищание трудящегося большинства
населения. Капитализация России, в результате которой почти половина населения
оказалась в состоянии бедности — яркое тому свидетельство.
В другом случае, когда обменивается живой труд на овеществленный (труд
на капитал), возникает не менее трудная ситуация с подведением человеческого
развития под единую стоимостную меру: во-первых, живой труд не обладает
свойством стоимости и не может соизмеряться с овеществленным в его продукте
трудом. Потребительная стоимость и стоимость не имеют единой меры. Во-вторых,
результатом обмена живого труда на овеществленный является все возрастающий разрыв
между уровнем жизни носителей живого труда и представителей (собственников)
овеществленного в продукте труда, который ныне в мире достигает огромных
размеров. Не всякий решится этот все увеличивающийся разрыв выставить
показателем человеческого развития, а его основание — растущую норму
прибавочной стоимости и эксплуатации — сделать его критерием, хотя в
действительности так и происходит. Поэтому многие авторы настаивают на том, что
общественный процесс воспроизводства человека во всем своем объеме и во всех
своих частных проявлениях есть разновидность общей экономической формы — закона
стоимости. Однако названные выше обстоятельства не позволяют теоретикам от
экономики, считающим себя гуманистами, предлагать измерять человеческое
развитие единой стоимостной меркой, хотя, повторяем, в реальной рыночной
практике человек оценивается именно этой меркой.
Чтобы оценивать человеческое развитие соответствующим его природе
человеческим способом, необходимо под его измерение подвести противоположную
стоимости основу — потребительную стоимость рабочей силы и труда, т. е. свести
индекс человеческого развития к инновационному потенциалу человеческого труда,
к его измерению в показателях труда и времени, рассматриваемых как источник не
меновой, а потребительной стоимости. Речь идет об
использовании закона потребительной стоимости и потребительно
стоимостной парадигмы экономической науки, на основе которых уже давно
измеряется производительность труда, применяющаяся как обобщающий показатель
уровня экономического и социального развития той или иной страны в историческом
и сравнительном аспектах. Задача сводится к тому, чтобы на основе потребительно стоимостной концепции разработать индекс
развития человеческого потенциала, т. е. способности к творческому труду и ее
реализации. Для того, чтобы выполнить эту задачу,
необходимо иметь соответствующую теоретическую концепцию и соответствующие ей
измерительные процедуры. Главное в этом деле — связать развитие потенциала
человека с его трудом, с производительной и потребительной силами труда.
Человеческий труд по своей природе инновационен: его
полезный результат превосходит его затраты в их потребительно
стоимостном измерении.
К сожалению, это свойство обычного труда не только не возводится на
уровень его сущностных характеристик, но и часто упускается из виду при анализе
труда. Причина тому — обычное рассмотрение труда только в рамках процесса
создания стоимости, т. е. как абстрактного труда, создающего стоимость.
Изображение К. Марксом процесса производства и труда в «Капитале», как он сам
об этом пишет, покоится на анализе «абстрактного труда, труда как затраты
рабочей силы, — безразлично, каким «полезным» способом она затрачивается» [7].
Но в этих рамках, т. е. когда имеется в виду стоимость затрат и результатов,
превышение результатов труда над его затратами не обнаруживается. Даже
прибавочная стоимость, выводимая не из стоимости, а из потребительной стоимости
рабочей силы, имеет свой эквивалент затрат в виде прибавочного труда,
следовательно, не превосходит эти затраты. Поэтому К. Марксу приходилось
потребительную стоимость рабочей силы в общем случае товарного производства
ограничивать ее способностью «доставлять труд», «создавать стоимость». Что же
касается превышения стоимости рабочей силы на величину прибавочной стоимости в
стоимости продукта, то это выходило за рамки эквивалентного стоимостного
обмена, принятого К. Марксом в качестве исходного принципа «Капитала». Это
превышение — результат неэквивалентного обмена.
Превосходство результатов труда над его затратами — это уже другой
закон, которому подчинен труд, производящий не стоимость, а потребительную
стоимость. Такого закона экономическая наука, в отличие от хозяйственной
практики, пока не знала и не знает.
В общеэкономическом смысле, тождественном потребительно
стоимостному подходу, прирост потребительной стоимости рабочей силы
обнаруживается в том факте, что работник производит больше, чем потребляет, что
из производства выходит большее количество потребительной стоимости, чем в нем
потребляется. Что же касается избытка труда, доставляемого
рабочей силой, превышающего затраты ее собственного воспроизводства, то это
достигается тем, что потребительная стоимость рабочей силы увеличивается за
счет использования потребительной стоимости материальных средств производства и
природных сил, а также умножением собственной производительной субъективной
силы работника посредством потребления им материальных и духовных благ в
процессе воспроизводства своей рабочей силы. За счет этого происходит
высвобождение малоквалифицированного простого труда и замещение его
высококвалифицированным, сложным трудом, сопровождающееся уменьшением общего
количества труда, поскольку большее количество простого труда равняется
меньшему количеству сложного. Труд, высвобожденный в результате внедрения более
квалифицированного труда, будет большим, чем затраты на подготовку
квалифицированных работников.
Таким образом, потребительная стоимость рабочей силы может быть
выражена: а) отношением всего количества функционирующего труда к его части,
затрачиваемой на собственное воспроизводство рабочей силы; б) отношением
высвобождаемого труда к затратам на подготовку квалифицированного труда,
замещающего простой труд. Что касается затрат на покупку жизненных средств и их
потребление, то они не имеют прямого отношения к процессу самого труда,
являются его внешним условием, не входят в него, а если и входят (работник
должен принимать пищу во время труда), то лишь как материал для поддержания
дееспособности работника.
Но это не значит, что за пределами процесса труда отпадает вопрос о
потребительной стоимости жизненных средств. Здесь мы можем лишь предварительно
сказать, что потребительная стоимость предметов потребления, в конечном счете,
реализуется тоже в высвобождении труда, достигаемого за счет замещения сложным
трудом более простого труда, в чем проявляется инновационный потенциал такого
труда. Формирование этого потенциала касается уже потребительного производства,
в котором осуществляется воспроизводство человека и общества. В нем
потребительная стоимость предметов потребления оказывается лишь моментом, а
конечным результатом выступает уже не материальный продукт производства, а сам
развитый человек и само развитое общество. Закон потребительной стоимости,
соответственно, приобретает форму социологического закона, выражающего
человеческое развитие.
Превосходить своими результатами свои же затраты — это, как явствует из
сказанного, коренное свойство труда и человека как работника. Чем же его
объяснить, можно ли принять этот принцип за аксиому так же, как в случае со
стоимостным принципом равенства затрат и результатов труда?
Очевидно, что превышение результатов труда над его затратами
достигается, в первую очередь, за счет использования человеком энергетических
сил природы и технико-технологических средств как усилителей сил труда. Этот
источник возрастания потенциала труда не нуждается в особых доказательствах: на
этом обычно строится теория роста производительности труда. Что же касается
возвышения сил самого человека, применяемых им в своем труде, то здесь следует
иметь в виду, по крайней мере, два не очень изученных источника, делающих
результат труда выше его затрат. Ими являются: а) потребление людьми жизненных
средств, повышающих потребительную силу общества и его трудовой потенциал,
реализующихся в увеличении конечного результата труда; б) использование
дополнительных производительных сил труда, возникающих из способов совместной
деятельности людей (силы кооперативного, обобществленного труда).
Относительно первого источника, т. е. как из потребленных жизненных
средств может возникнуть превышающий соответствующие затраты на их производство
результат, в научной литературе сказано очень мало. Можно сослаться на
представителей теории потребления, опирающихся на концепции предельной
полезности и данные психологии. Так, согласно С.А. Первушину, «экономически
целесообразным будет лишь потребление, удовольствие от которого превышает
тягостность затрат на него, которое дает известную положительную разницу» [8].
Для обозначения этой разницы вводятся, по аналогии с производством, понятия
«потребительская прибыль», «потребительский доход», «потребительская рента»,
призванные отразить дополнительный результат от потребительной деятельности.
Соответственно, С.А. Первушиным делается поправка ко второму закону Г. Госсена. Вместо предельной полезности продукта ставится
предельный доход потребителя: «моментом, определяющим потребление, является не
предельная полезность, а предельный доход, предельная рента потребителя» [9].
Определяется предельный доход (как и предельная полезность) на основе
ранжирования получаемого удовольствия от потребления последних долей благ, т.
е. на основе субъективных предпочтений людей. Определенным шагом вперед в этом
вопросе явилась теория потребительского излишка (А. Маршалл, Д. Хикс и др.). Особая заслуга здесь
принадлежит французскому экономисту М. Алле («Theorie
generale des surplus». Paris, 1989), предложившего концепцию распределяемого излишка,
связанного с высвобождением излишка того или иного блага.
Более плодотворным представляется объяснение дополнительной
результативности, получаемой трудом от потребления жизненных средств, по
объективным критериям, в частности, посредством превращения энергии,
воплощенной в предметах потребления, в человеческую энергию, позволяющую труду
достигать результат, превышающий затраты. В этом отношении можно сослаться на
работу С.А. Подолинского «Труд человека и его
отношение к распределению энергии», в которой труд представлен процессом,
увеличивающим бюджет энергии человека и обладающим, в отличие от механических
процессов, коэффициентом полезного действия выше ста процентов. Он, например,
полагал, что энергия, накопленная в земледельческом продукте и реализуемая при
его потреблении, в два десятка раз превышает количество
энергии, затраченной человеком на земледелие. Можно, конечно, эти «разы»
объяснить тем, что человек использует и сохраняет в земледельческом продукте
солнечную энергию. Но это не отрицает решающей роли труда в сбережении этой
энергии и в увеличении бюджета энергии, находящейся в распоряжении человека.
Труд при своей реализации сберегает энергии в десятки раз более, чем он сам заключает. Соответственно труд им трактуется
как «действия, увеличивающие бюджет превратимой энергии человечества»
Безусловно, жизненные средства (кроме природных сил и технических
средств) должны быть включены в состав факторов, усиливающих результативность
труда. Здесь важно выяснить какой вид энергии, получаемый человеком от
потребления жизненных средств, более всего сберегает затраты труда и тем самым
увеличивает его продуктивность. Известно, что мускульная сила человека,
используемая в качестве двигательной силы, составляет мизерную долю в
производимой для этих целей мировой энергии. Соответствующие расчеты
свидетельствуют, что производимая, например, в 2000 году в мире электрическая
энергия способна была бы потенциально высвободить в течение года труд 70 млрд.
человек, занятых производством двигательной энергии на основе использования
мускульной силы, то есть высвободить число лиц, примерно в 10 раз превышающее
общую численность населения земного шара [11].
Другое дело — физическая и умственная энергия людей, используемая ими
при обслуживании технических и технологических процессов и связанная с
исполнительными функциями человека при машинах и механизмах. Эта функция,
усиливаемая продуктивностью техники и технологических процессов, является
основной формой, в которую превращается энергия потребляемых жизненных средств.
И здесь через труд сберегается тоже в десятки раз больше энергии, чем
расходуется в процессе труда: при помощи техники высвобождается громадное
количество живого исполнительского человеческого труда.
Особая значимость в сбережении человеческого живого труда принадлежит
умственной энергии, приобретаемой человеком вследствие потребления жизненных
средств и духовных благ, затраты на создание которых не идут ни в какое
сравнение с теми результатами, которые дает практическое использование знаний,
информации, опыта. Только одно изобретение Джемсом Уаттом паровой машины, по
словам Ф. Энгельса, принесло миру в первые пятьдесят
лет своего использования больше, чем весь мир с самого начала затратил на
развитие науки [12]. По подсчетам С.Г. Струмилина, результаты, получаемые от
работы обученных рабочих, превышают соответствующие затраты на школьное
обучение в 27,6 раза [13].
Эффект от потребления человеком материальных и
духовных благ лучше всего выразить в обобщенном виде понятием «потребительная
сила» труда (соответственно, человека и общества), которая вполне согласуется с
подобными же характеристиками труда — «рабочей силой» человека,
«производительной силой» труда и т. п. Можно, следовательно, ставить вопрос о
превращении потребительной силы в рабочую силу и в производительную силу (и
наоборот), а также говорить о возрастании
потребительной силы общества и человека, о способах и факторах ее увеличения.
Введение в экономический анализ понятия потребительной силы, т. е. способности
к потреблению, позволяет более основательно выделить объективное содержание
потребительной деятельности, отмежеваться от часто встречаемой психологической
ее характеристики, ставящей ее в полную зависимость от субъективных оценок со
стороны субъекта.
Категория потребительной силы, и это в данном случае — главное,
позволяет потребительную деятельность объяснить законами движения
потребительной стоимости и преодолеть ограничения, накладываемые на нее законом
стоимости. Поскольку потребительная стоимость рабочей силы и ее мера заключены
не в труде, овеществленном в ней, не в ее стоимости, то обусловленность
потребления (спроса) стоимостью (доходами), рабочим временем попадает в ложное
положение. При обилии произведенных для рынка товаров человек может оказаться
не только за чертой бедности, но и лишиться необходимых средств
к существованию. Рынок признает только платежеспособного покупателя —
того, у кого есть деньги. Он в этом отношении безразличен к потребителю: товар
достается тому, кто может заплатить, а не тому, кто больше всего в нем
нуждается или имеет настоятельную «склонность» к потреблению. В рамках закона
стоимости для громадной массы трудящегося населения мера потребления
обуславливается стоимостью рабочей силы, мерой необходимого по условиям ее
воспроизводства труда. В данном случае для определения величины потребления
пользуются единицей труда и заработной платой за эту единицу труда — единицей
заработной платы в ее денежном выражении. Соответственно потребности и
потребление получают свое выражение в платежеспособном спросе, а их зависимость
от меры труда (производства) — в предложении товаров. Спрос и предложение
выступают двумя переменными величинами, измеряемыми денежной мерой.
Другой характер носит общественная мера потребления, которая исходит из
потребительной силы и базируется не на стоимостной, а на потребительно
стоимостной основе. Она должна отвечать природе самой потребительной силы. Там,
где господствует потребительная стоимость и сами
потребности обусловливают пределы рабочего времени, необходимого для их
удовлетворения, в рабочее время теряет свое значение меры потребления, ибо оно
само удлиняется или сокращается в зависимости от того, сколько нужно доставить
того или иного количества потребительных стоимостей. Смысл общественного
прогресса в этом отношении сводится к тому, чтобы потребление не определялось
минимумом времени, необходимым для производства, поскольку само «рабочее время
перестает и должно перестать быть мерой богатства, и поэтому меновая стоимость
перестает быть мерой потребительной стоимости» [14].
Сокращение рабочего времени, обусловленное научно-техническим прогрессом,
не может приниматься за признак уменьшения потребления. Наоборот, экономия
рабочего времени должна вести к увеличению богатства общества и свободного
времени. Последнее, превращаясь в мерило развития человека
как истинного богатства, тем самым становится и мерой развития способности к
потреблению, мерой потребительной силы общества. Это соответствует
требованиям закона потребительной стоимости, согласно которому высвобождаемое в
результате реализации потребительной стоимости время превосходит затраченное
рабочее время и, следовательно, потребление, совершаемое в свободное время,
должно измеряться последним. Когда же в качестве меры используется рабочее
время, то такое потребление свидетельствует по существу о бедности. Рабочее
время, в том числе прибавочное, поглощая почти все время трудящихся масс,
лишает их свободного времени, которое становится временем для немногих. Они и
получают простор для своего развития, в том числе и для потребления. К
сожалению, индекс развития человеческого потенциала, предложенный ООН, не
учитывает этого обстоятельства, усредняя, например, доходы в 40 000 долларов и
100 долларов.
При характеристике потребительной способности общества нельзя
ограничиваться ее рассмотрением только «в-себе», т.
е. в рамках взаимоотношения численности потребителей и величины их потребности
в тех или иных благах, выраженных, например, в единицах этих благ или
потребительской корзиной. Потребительная сила должна быть определена не только
как сущее «в-себе», но и в своем «для-себя» бытии, в зависимости от факторов, влияющих
на нее. К этим факторам относится прежде всего
производительная сила общества, а также состояние пропорций распределения
продукта на части, предназначенные для личного и производительного потребления,
пропорциональность распределения труда по подразделениям производства,
соответствие этого распределения структуре потребностей общества.
Потребительная сила общества в общем и целом, в
конечном счете, представляет собой функцию его производительной силы. Еще
классиками политической экономии было установлено: чем больше производится
потребительных стоимостей, тем выше уровень удовлетворения потребностей людей.
Впоследствии, в частности, в работах Дж. М. Кейнса,
эта концепция была подвергнута критике. Она, по мнению Дж. М. Кейнса, была построена на основе натурального обмена, не
учитывала самостоятельной роли денег [15]. Дж. М. Кейнс
предложил исходить не из производства и не из предложения, а из спроса,
объективные факторы которого лежат на стороне дохода и его различных
компонентов.
Нельзя, конечно, недооценивать влияния потребления на величину
производства, но оно не отменяет решающей роли производства в удовлетворении
потребностей, т. е. не следует пренебрегать общей зависимостью потребительной
силы от производительной силы общества. Более того, многие проблемы спроса и
предложения, не решаемые с позиции опосредствующих их стоимостных механизмов,
легко могут быть решены, если исходить из взаимодействия производства и
потребления в потребительно стоимостной плоскости. Ф.
Энгельс был прав, видя истинный смысл конкуренции (соревнования) во
взаимоотношениях потребительной и производительной сил. В будущем строе,
достойном человечества, по его мнению, не будет иной конкуренции, кроме этой.
Общество должно будет рассчитывать, что можно произвести при помощи находящихся
в его распоряжении средств, и, сообразно с отношением своей производительной
силы к массе потребностей, определять уровень удовлетворения потребностей [16].
Если производительную силу общества выразить величиной высвобождаемого
из сферы материального производства труда (производительного рабочего времени),
то этот высвобождаемый для других видов деятельности труд (время) в расчете на
душу населения будет индексом роста потребительной силы. Увеличение производительности
труда в общественном масштабе предполагает, что существующие потребности
удовлетворяются применением в производстве меньшего количества труда (времени),
чем прежде. Следовательно, высвобождаемый труд (время) может быть затрачен на
удовлетворение новых или других потребностей, не реализуемых в прежних
условиях. Отношение же высвобождаемого из сферы материального производства
труда к занятому в ней труду может служить нормой потребительной способности
общества. Эта норма является критерием, по которому определяется возвышение
потребностей. Содержанием этого процесса будет образование новых или реализация
ранее не удовлетворенных потребностей. Их возрастание обеспечивается, в первую
очередь, превращением сэкономленного в материальном производстве труда и рабочего
времени в другие виды деятельности, порождающие и удовлетворяющие новые
потребности. Тем самым в возвышении потребностей закон потребительной стоимости
получает адекватное выражение своей сущности.
С ростом производительности труда норма потребительной способности
неизбежно повышается, что никак не умещается в стоимостную схему движения
конечного совокупного продукта, предлагающую падение этой нормы в связи с
растущим преобладанием труда по производству той части продукта, которая идет
не на личное, а на производственное потребление. Повышение же потребительной
способности общества подчиняется другому закону — закону возвышения
потребительной стоимости и может быть выражено схемами воспроизводства,
построенными на потребительно стоимостной основе. Из
них следует приоритетность потребления и его определяющее влияние на объемы
производственного накопления. В этом случае конечным результатом общественного
материального производства следует считать фонд индивидуального потребления, а
затраты деятельности по реализации этого фонда, в том числе по воспроизводству
рабочей силы, должны быть исключены из состава издержек материального
производства и отнесены к так называемым трансакционным
издержкам.
В отечественной экономической науке предложены конкретные методы
исчисления показателя, аналогичного индексу развития человеческого потенциала в
виде дохода на душу населения. В отличие от показателя ПРООН, речь идет о
физическом объеме фонда потребления, производимого в среднем одним работником
материального производства за единицу рабочего времени [17]. В данном случае
исходный параметр развития человеческого потенциала вместо стоимостного
исчисления измеряется достигнутым уровнем производительной и потребительной
силы, взятой в единстве. Для этого на основе имеющихся статистических данных
определяется, сколько произведено совокупного продукта, национального дохода,
фонда потребления на одного работника (в неизменных ценах) в том или ином году,
устанавливается экономия или перерасход труда по отношению к предыдущему
периоду, численность работников материального производства и ряд других
дополнительных показателей.
Особенность и преимущество оценки человеческого развития по показателю
фонда потребления состоят в том, что этот показатель потребительной силы легко
совмещается с уровнем производительной силы, имея с ним одинаковую основу для
сопоставления — время, измеренное в человеко-часах, человеко-годах.
Если отнести сумму сэкономленного (высвобожденного) труда к числу занятых в материальном производстве, то, как показал В.С.
Вечканов, получится та же величина, которая определяется по показателю фонда
потребления. Более того, экономия (высвобождение) труда легко переводится в
показатель свободного времени, что вполне правомерно считается основной мерой
человеческого развития, обращенного в будущее. В итоге, с одной стороны,
показатель фонда потребления на единицу рабочего времени (на одного работника),
отражая объем производства жизненных благ для населения, выражает одновременно
экономию потребляемого и авансированного (накопляемого) труда и увеличение
свободного времени, необходимых для обеспечения всестороннего развития всех
членов общества; с другой стороны, через показатель, характеризующий отношение
общей суммы сэкономленного (высвобожденного) труда, т. е. через повышение
производительности труда, можно определить величину производства фонда
потребления в единицу рабочего времени. Так же очевидно, что другие компоненты
индекса человеческого развития — уровень образования (сколько лет учебы) и
продолжительность жизни (время этой продолжительности) получают одинаковую
размерность: они могут измеряться временем деятельности.
Примечания:
[1] Ленин В.И. Полн
собр. соч. Т. 6. С.232.
[2] Печчеи
А. Человеческие качества. М., 1985. С. 205.
[3] Доклад о развитии человека
за 1999 год. Нью-Йорк. 1999. С. 140-144.
[4] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.
25. Ч. II. С. 386-387.
[5] Петти
В. Экономические и статистические работы. М., 1940. С. 65.
[6] Маршалл А. Принципы
политической экономии. Т.
[7] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.
19. С.385.
[8] Первушин С.А. Очерки по
теории массового потребления // Экономист, 1992. №4-5. С. 40.
[9] Там же. С. 84.
[10] Подолинский С.А. Труд человека и его отношение к
распределению энергии // Подолинский Сергей
Андреевич. М., 1991.
[11]Байнев В.А. Научно-технический прогресс и энергоснабжение: потребительностоимостный анализ эффективности производства
электроэнергии. Саранск, 1988. С. 50-51.
[12] Маркс К., Энгельс Ф. Соч.
Т. 1. С. 555.
[13] Струмилин С.Г. Проблемы
экономики труда. М., 1957. С. 163.01.
[14] Маркс К., Энгельс Ф. Соч.
Т. 46. Ч. II. С. 214.
[15] Кейнс
Дж. М. Общая теория занятости, процента и денег. С. 73.
[16] Маркс К., Энгельс Ф. Соч.
Т.1. 562.
[17] Эффективность производства
и ее слагаемые. Отв. ред. В.С. Вечканов. Л., 1983. С. 80-81.