Александр Фетисов
5. Архитектура и
градостроительство
Архитектуру нельзя ни купить, ни занять. Её надо создать.
А.К.
Буров
Положение в области архитектуры и градостроительства следовало бы назвать то ли печальным, то ли скандальным. Но мы настолько привыкли к нему, что оно воспринимается почти как нормальное.
Отвлечёмся на минуту от юбилейного треска официальных архитекторов и посмотрим на наши дома, города и сёла. Несколько лет назад вышла книга советского зодчего Бурова «Об архитектуре», которая наглядно, образно и страстно доказывает, что современная советская архитектура погрязла в идеализме и формализме, что в ней ещё продолжается «каменный век». Что архитекторы оторваны от народа и от настоящего дела, совершенно не понимают своей задачи, новых запросов эпохи, и потому могут создавать для народа лишь комфорт Диогеновой бочки минус солнце. Но обязательно под архитектурным оформлением все они по капиталистически понимают экономику и абсолютно не понимают экономики коммунизма. Буров показывал и корни такого положения, и неверную философию, неправильное мировоззрение, обрекающие на принципиальную неудачу любого архитектора, как бы ни было велико его мастерство. «Приверженцы ”академизма”, - добавлял Буров, – вероятно, возразят, что всё это совсем не так, ведь они строят вполне современные здания. Но где же тогда хотя бы одно такое современное здание, в котором воплотились бы их принципы и которое было бы свободно от следования этим формам мистификации и архаической формы?»
Вопрос Бурова попал прямо в точку и потому остался без ответа. Наша архитектура не могла ответить ничего вразумительного и указать хотя бы одно здание, выражающее идеалы нового мира. Прошли годы, во всех концах нашей страны шла стройка, возводились новые города и посёлки, тысячи и тысячи зданий, а в итоге? По-прежнему ни одного подлинно современного здания. Правда, если не понимать дословно «современное» - нынешнее. За эти годы присуждено немало Ленинских, Государственных и архитектурных премий, издано много книг и плакатов с показом достижений нашей архитектуры. Но всё это на поверку оказывается самым заурядным очковтирательством. Впрочем, это было бы полбеды.
Как мы увидим далее при разборе того, что считается подлинно современными сооружениями, речь сегодня должна идти о вещах более серьёзных. Об архитектуре и комфорте массового жилищного строительства говорить не следовало бы. Миллионы людей начинают уже на собственном опыте испытывать прелести домов-коробок. Это строительство скомпрометировало наши идеалы в глазах мировой общественности и начинает компрометировать в глазах нашей общественности. Одного видного зарубежного архитектора спросили: как ему нравятся жилые дома - новостройки Москвы? Он ответил: «Не знаю, что сказать. У нас не принято времянки строить каменными». Если вдуматься в этот ответ, можно осознать истинность высказывания зарубежного архитектора и истинность результатов деятельности целой армии наших архитекторов, скрывающихся за грандиозными цифрами миллионов квадратных метров жилой площади.
Не менее печально обстоит дело в промышленном строительстве. Заводы и фабрики, недавно построенные, настолько далеки от тех чистых, светлых, достойных человека лабораторий, какими они должны были стать по мысли Ленина. Наши зарубежные друзья говорят об этом с горечью и гневом, приводя в пример нам современную промышленность предприятий Японии, США, ФРГ и других капиталистических стран.
Столь же несовременны и наши храмы культуры – об этом хорошо сказал Акимов в своей книге «О театре». Что касается районной планировки, то здесь у нас даже не печальное положение, а царство полного хаоса. Нигде в мире нет такой стихии в росте городов, как у нас в стране, где ликвидирована частная собственность на землю и расселение ведётся по единому плану. Не позавидуешь нашим представителям на международных форумах, где им, скажем, английские коллеги задают простой, но в сущности ехидный вопрос: «Мы понимаем невозможность рациональной планировки населённых мест в районах при господстве частной собственности на землю и стихийном размещении производства. Но скажите: как же вы ухитряетесь превращать ваши города в винегреты, если у вас вся земля принадлежит государству, а размещение промышленности идёт по единому плану?».
Новые города, существующие всего 30 лет – Магнитогорск, Березники, Соликамск, Кузнецк и другие - и даже новейшие города, насчитывающие пять-десять лет жизни – Братск, Ангарск, Сумгаит, Новая Каховка и другие – это пример того, как не надо строить и реконструировать: мешанина из жилых и промышленных районов с отравленным воздухом, обезображенной природой и ландшафтом. Нельзя спокойно читать скупые строки отчёта гигиенистов о степени загрязнения воздуха вредными выбросами промышленных предприятий и автотранспорта, напоминающие химическую войну средних размеров; о потрясающем росте заболеваемости и даже о подрыве здоровья детей и самых основ человеческого существования. И всё это – в городах, творцы которых удостоены премий и почётных званий.
Полное непонимание задач архитектуры и своих собственных задач архитекторами нашло концентрированное выражение в недавно разработанных и утверждённых технико-экономических основах Генерального плана развития г. Москвы. Авторы этого документа – то есть, весь верх архитектурной мысли - свои помыслы направили на то, чтобы в Москве всего было больше по сравнению со столицами капиталистических государств. Больше? Они совершенно не понимают того, что Москва – центр, складывающийся, независимо, понимают они это или нет – мировой коммунистической системы. А потому должна быть поселением качественно иным, чем столицы капитализма. Москве должна быть отведена особая роль в выполнении исторической роли - воздействовать на ход мировой истории силой примера, и потому Москва сама должна стать примером. Или архитекторам невдомёк, что если они даже и обеспечат ценой неимоверных затрат рост столицы – Москвы, то это не только не [пример], а сильно затруднит создание примера.
Мы согласны оставить трёхэтажную развязку Савёловского вокзала в Москве в качестве памятника глупости архитекторов. Но пусть читатель представит, во что обойдётся нашему народу и Москве уничтожение тысяч и тысяч уродливых и совершенно ненужных жилых зданий в Москве. Само название науки и сферы, простите, их деятельности – «градостроительство» свидетельствует о том, что она занимается исключительно городами, что же касается села, то если планировщики и занимаются ими, то в плане подтягивания его до уровня города, в котором они видят более высокий тип поселения. Им совершенно непонятна главная мысль ленинского плана электрификации и плана кооперирования всей страны, заключающегося в распространении новых отношений и совершенно новых поселений по лицу нашей страны. А проектировщики не понимают этого и, в частности, упрямо пытаются навязать сельскохозяйственным поселениям отсталые городские формы жизни и быта и нелепые планировочные решения стандартных нынешних городов. А куда же смотрит наука? Да в том-то и дело, что нынешний хаос в архитектурной градостроительной практике – закономерный результат бесплодности нынешних теоретических концепций.
В беседе с Бонч-Бруевичем Ленин заметил, что, изучая народное творчество, можно было бы написать прекрасное исследование о чаяниях и ожиданиях народных, что многовековое творчество масс отражает их миросозерцание в разные эпохи. Но наша архитектурная, градостроительная теория избрала иной путь – путь собственных абстрактных умозрительных построений и слепое следование за Западом. Презрение к народу нашло своё выражение в том, что задача создания подлинно человеческой среды для нашего народа копируется целиком с торгашеской и рабовладельческой практики Запада. Если даже римской черни кидали - «Хлеба и зрелищ», то для нашего народа теоретики архитектуры тоже считают возможным и достаточным дать только хлеба и только зрелищ. А ведь наш народ, подчёркивал Ленин, это не римские люмпены, его хлебом и только зрелищами удовлетворить нельзя. К тому же русский народ равнодушен к потреблению хлеба, и не всяким зрелищем его можно соблазнить.
Архитектура должна давать русскому народу свой собственный специфический и многогранный продукт, притом вполне материального и вполне духовного свойства. Вот этого своего продукта, пригодного для русского народа, не разыскала до сих пор до сих пор советская архитектура. Даже в период массовой европеизации верхушки русского дворянства начала восемнадцатого века передовые русские архитекторы умели отстаивать и проводить русское начало. Архитектор Львов, человек энциклопедической образованности, писал: «Может быть и оттуда, то есть, с Запада, заимствовать будет что-нибудь возможно, не отступая однако от своего единственного и твёрдо во мне укоренившегося закона, что для русского человека русские только годятся правила. И что совсем он не сотворён существом подражательным: везде исполин и везде подлинник».
Далее случилось совсем непонятное. Если даже при царе Баженов, Казаков, Львов и другие могли проводить русскую народную линию в архитектуре, то в наши дни эта линия совершенно подавлена. Выразителями «марксистско-западной» линии в «русской» «народной» архитектуре оказались теоретики вроде Рабиновича, Эпилевича, Борисевского, Хан-Могамедова и другие, суть взглядов которых заключалась и заключается в распространении заимствованного с Запада формального и космополитического подхода. Благодаря этому наша градостроительная теория пошла целиком в хвосте западной: ограничение роста крупных городов, урбанизация районов, микрорайоны, города-спутники и так далее и тому подобное. Сегодня деятельность этих советников приняла такой размах, что необходимо уже говорить об их организованном наступлении на русский народ, которому насильственно навязывается чуждый ему архитектурный продукт как материального, так и духовного свойства. Для этого используются все средства, от обычной дезинформации и международных провокаций вроде присуждения Гран-При вздорным проектам наших архитекторов до клеветы на наш народ и прямого, преднамеренного искажения мысли Ленина.
Всё это делается от бедности и конечно, не от хорошей жизни авторов проектов, но, тем не менее, на сегодня факты именно таковы. Если бы нас спросили: «Какая самая характерная черта этого наступления в теории архитектуры и градостроительства?», то мы бы ответили: «Беспринципность». Экономизм в архитектуре не только безбожно путает всё на свете и сбивает с толку всех и вся, в том числе и самих себя, авторов экономизма, но и преднамеренно вводит в заблуждение руководство народа по всем важнейшим проблемам. Мы приведём лишь один из действительных примеров беспринципности экономистов – вопрос об оптимальной этажности жилых домов. Было время, когда наиболее экономичной считалась застройка городов двухэтажными домами, затем домами в восемнадцать, девять, пять, шестнадцать этажей и каждая «оптимальная этажность» была основана научными экономическими подсчётами. Эти подсчёты клались в основу последующих решений большого государственного значения. Но разве даже самому непросвещённому человеку не ясно, что всей так называемой «научной» и ненаучной экономике грош цена. Экономика везде и всегда остаётся экономикой, ничего общего не имеющего с подлинной наукой.
В последнее время «экономисты» изо всех сил стараются придать своим подсчётам видимость научной объективности. На помощь обычному экономизму привлечены новейшие достижения других «наук», в особенности, математики, кибернетики, эстетики и социологии. Но эта помощь других формальных эклектических наук обернулась тяжёлым камнем на шее. Чтобы убедиться в этом, достаточно познакомиться с идеей НЭРА – нового элемента расселения, взращённой на чахлой ниве Московского архитектурного института: Дюминтон, Гутнов, Котовский и другие. На основе формального экономического оперирования с моно- и полипространствами и абстрактного анализа, общения с подсчётами количества перерабатываемой человеком информации доказывается необходимость скопления людей в современных казармах. Говорят: будущее представлено идиотом, нажимающим на кнопки на пульте управления, разрыв умственного и физического труда углубляется, физический труд берут на себя машины. Набор узких специалистов предполагает готовить из детей, начиная с детского сада, себе подобных профессиональных идиотов. Это явно противопоставляется ленинской народной идее о воспитании цельных и всесторонне развитых, всесторонне образованных людей, которые умеют всё делать. Если хозяйство понимается как разновидность промышленного производства, а расселение производится комплексами на сто взрослых жителей, своего рода коммунами, опять-таки на основе неизвестного вероятностного общения. Дюминтоны, травмированные идеей общения, не понимают, что общение есть потребность людей и общение общению рознь, что у кукол тоже есть общение по интересам, и не всякое общение надо предусматривать. Впрочем, им мудрено понять эти вещи, поскольку собственная научной деятельность, творчество и плутни (от слова путать) мало чем отличаются одно от другого. Запутывание душ людей в проницаемых «кванторах селения» намечается производить на основе идей и приёмов, позаимствованных целиком у архитекторов Запада. Так дела обстоять с НЭРом.
Давно замечено, что ум человека имеет в каждый данный период определённый предел, глупость же человеческая беспредельна. Поэтому за НЭРом появилась СЭПОЛ - специальная экономическая пространственная организация людей. Высказанная в общем виде теория существует. Приняв за основу неомальтузианскую концепцию и, стремясь защитить человечество от демографического взрыва, он доходит до форменного бреда. Человек выселяется из Земли в космос в глобальные и «геокосмические метасистемы». Он прямо говорит о кризисе гравитационной, то есть земной архитектуры и на иллюстрации к своим работам его ласкает новый пансион на старом Парфеноне. Уподобляясь тому щедринскому прохвосту, который разом упразднил профессии будущего, с завидной ловкостью Кио он крутит какие-то многомерные барабаны и меняет на чертежах цветные полосочки. Объясняет принцип действия «пульсирующих агломераций», а многочисленная аудитория, разинув рты, мотает на ус измышления научного шарлатана, калечащего души подрастающего поколения.
Дюминтонам и [гутновым] отпускают на эти бредни немалые средства, позволяют защищать диссертации, и что самое обидное – калечить молодые поколения архитекторов. Человеку с неповреждённым мыслительным аппаратом всё это покажется невероятным. Но человечек с начисто отключёнными мыслительными аппаратами нелепость этого положения не замечает. Костыли, которые избрали «экономисты в архитектуре» в качестве главной опоры, оказались гнилыми не только в кибернетике, социологии, но и в эстетике. Авторитеты, на которых экономисты от архитектуры и архитекторы от экономики хотели бы опереться, меняют свои взгляды в зависимости от изменений конъюнктуры. Директор ведущего института в области теории архитектуры доктор Иконников за семь последних лет сменил последовательно несколько подданств: от русского подданства в 61 году он перешёл в 63 году в английское подданство, в 65 году – в американское, и вот теперь в 1967 году он принял космопланетарное подданство. Космическую сверхурбанизацию он сегодня выдаёт за идеал нашего будущего градостроительства. Конъюнктурщик, «экономист» опирается на конъюнктурщика-эстета, а конъюнктурщик-эстет – на конъюнктурщика-экономиста. И каждый может себе представить, насколько прочна наука, если ведущий институт в области теории и истории архитектуры возглавляется подобными людьми как доктор Иконников.
Нынешняя советская архитектура с точки зрения теории и практики не идёт ни в какое сравнение с творениями Баженова, Казакова и других русских классиков, уступает по глубине постановки вопросов работам архитекторов 20-30-х годов и плетётся в хвосте Зарайтов, Ле-Корбюзье, Аберкомби, Виннера и других представителей Запада. Теория архитектуры, градостроительства и районные планировки, можно сказать, сегодня отсутствует. Вместо неё преподносятся измышления интеллектуалов, потерявших связь со своими народами.
Мы могли бы закончить на этом свой краткий обзор архитектуры, если бы в последние годы не развернулась активная деятельность определённых кругов, объективно направленная на растление души русского народа, которое выдаётся за взлёт творческой мысли. Попутно мы хотим высказать некоторые суждения о тех сооружениях, которые этими кругами выдаются за достижение советского зодчества. Высокую оценку – Ленинскую премию – заслужил кремлёвский Дворец съездов, сооружённый по проекту Посохина и других. Мы считаем не лишним для объективной оценки этого факта напомнить немного его историю.
Мысль о сооружении Дворца съездов возникла у Хрущёва или в близких к нему кругах. Осуществить её предлагали тогдашнему главному архитектору Москвы Лавейко, затем – видному архитектору Власову, но последние отказались, считая, что такая постройка уродует облик Московского Кремля – памятника русского народа. Нужен был человек, способный осуществить эту антинародную идею. И такой человек нашёлся. Посохин вскоре занял место Лавейко, и это открыло ему дорогу к проектам советских павильонов на международных выставках в Брюсселе и Монреале, зданиям СЭВ, застройке Нового Арбата.
Проект Дворца был утверждён и осуществлён в течение 15 месяцев. Это для обывателя выглядит весьма впечатляюще. Но вдумаемся: что произошло? Кремль, сама история русского народа и русского государства, взоры миллионов и миллионов, в том числе и людей из всех стран, обращены к нему. И вот этот исторически сложившийся комплекс, по прихоти невежественного государственного руководителя и холопства беспринципного архитектора, обезображен «всенародным делом». Разве не ясно, что покушаться на эту святыню русского народа и русского государства могли люди, у которых нет ничего за душой, и которым ровным счётом наплевать на будущее и самого народа, и самого государства.
Случай с Кремлёвским Дворцом съездов мог бы показаться досадным ляпсусом, случайностью, если бы он был единственным в своём роде. Но вот в голову тому же руководителю была внесена из неизвестного источника ещё одна идея: соорудить в Москве колоссальную гостиницу для иностранных туристов и назвать эту гостиницу именем «Россия». А место для неё найти такое, чтобы она закрывала Кремль и собор Василия Блаженного. Решение это вызвало протесты московской общественности и даже зарубежных архитекторов. Известный американский архитектор Рудольф Даниил: «Кремль – это великое творение человека, и его нужно уважать». То, что понятно американскому буржуазному архитектору, оказалось не по силам понять советским архитекторам, коммунистам Сесилину и Посохину. Гостиница «Россия» - обратите внимание на название – была построена именно так, что Кремль и собор Василия Блаженного оказались закрытыми от половины Москвы.
Что означает сооружение такого «фона»? Это означает наполовину уничтожение горизонта у русского народа. Русский человек создан для любви, он любит широкие горизонты. Там, где нет горизонтов, где горизонты можно видеть на ширину улицы, там, считайте, нет русской души и нет русского человека. Вот на что покушаются в конечном счёте конъюнктурщики и холопы. Но этого мало. Кем и зачем последние годы ведётся усиленное наступление на Кремль – символ русской государственности? Буржуазный архитектор Рудольф Даниил в Кремле видит только жемчужину зодчества, и только. Мы с этим согласиться не можем. Кремль – прежде всего символ русской государственности, отражающий душу русского народа, и не только символ, но и центр существующей государственности. Отгородить, заслонить эту государственность от народа, или ввести в эту государственность чужеродные тела – пусть всего лишь по форме - вот конечная цель постройки гостиницы «Россия», населённой иностранцами, и Дворца съездов, где идут не только заседания Советов, но и сборища иностранцев. Но и этого ещё мало. Строится высотное здание гостиницы «Националь», призванное опять-таки загородить и захламить Кремль, Новый Арбат с высотным зданием СЭВ, призванным перехватывать гостей из социалистических стран Европы по пути их к Кремлю.
Если сопоставить эти факты, то даже самому непросвещённому и благодушному человеку станет ясно, что речь идёт не о случайном нагромождении нелепых промахов, а продуманном плане окружения и уничтожения Кремля – этого символа души русского народа и русской государственности. О плане, в котором Хрущёвы, Посохины, Сесилины – это только подставные фигуры, вроде зитц-председателя Фунта, следствие обдуманных и опасных дел. Кому и зачем понадобилось распахнуть настежь ворота в Кремль для всеобщего доступа и обозрения? Быть может это сделано для приближения русской государственности к народу? Или быть может для того, чтобы из Кремля выветрить и вытряхнуть дух русской государственности? Кто ответит на этот вопрос? Дураки, Посохины, Пичурины, Хрущёвы плохо знают историю русского народа, сам народ и его государственность. Если это сделано для народа, в таком случае дурачкам пора знать, что Кремль всегда был народным, даже при Ленине, даже при Сталине и даже при русских царях-самодержцах московского периода истории русского государства. В том и состоит секрет русской государственности, русского народа и его истории. А если он и запирался изнутри на замок, то это делалось не против народа, а против конъюнктурщиков и всех безродных холопов, которые могут служить и вашим, и нашим. Такова правда нашей государственности и её, этой правды, не надо пугаться. Пугается не народ, а те люмпены и изгои, которым требуется не народная демократия.
Собор Василия Блаженного – он тоже захламлён иностранцами, проживающими в гостинице «Россия». При этом обратите внимание – собор наш захламлён самой «Россией», а по содержанию – иностранцами: католиками, англиканами, лютеранами, мусульманами, буддистами, иудаистами. Никто сегодня не думает над вопросом: какова связь между религиями и идеями коммунизма? А тем более никто не думает о связи между собором Василия Блаженного и тоже идеями коммунизма. Действительная жизнь выкидывает такие коленца, что ни одному фантасту и даже путанику-интеллигенту не придёт в голову случай неразрывной связи между, с одной стороны, собором Василия Блаженного, и, с другой стороны - коммунизмом и антикоммунизмом. Об этом сегодня никто не знает, даже специалисты из Центрального разведуправления США и даже специалисты по «оформленному обществу» из ФРГ, а о марксистах мы уж не говорим. Быть может, сию жгучую тайну знает только Орден Иезуитов, несколько специалистов в Ватикане и те представители сионизма, которые сегодня финансируют войну Израиля с арабской республикой. Мы раскрывать эту тайну здесь тоже не станем, но скажем: она существует и её надо непременно знать доверенным лицам из Союза работников культуры.
Перенесёмся на периферию. Вот проект мемориального комплекса в городе Ульяновске, сооружаемый к столетию со дня рождения Владимира Ильича Ленина. В этом, ныне заурядном с точки зрения архитектуры городе, намечается переделать центр в духе «мировых стандартов». И вот этот уровень международной посредственности, который остаётся всё-таки чужеродным пятном в теле народа, выдаётся за воплощение ленинских идеалов. Безголовым авторам проекта не приходит на ум, что они оскверняют не только Ленина, но и идеи коммунизма. Иностранному туристу, приехавшему в Ульяновск за правдой, подсовываются «европейский» образ и форма. И он скажет: «Э, да тут всё как у нас в Риме». Безголовым формалистам не приходит на ум, какое воздействие оказывают формы на любого формалиста. Заповедник создаётся для иностранцев, но не для показа Ленина. А ведь Ульяновск с его великолепными видами на Волгу раскрывает прекрасные возможности для подлинного, ленинского, то есть, народного решения задачи.
Нам известны слова Крупской о том, что лишний детский сад – лучший памятник Ленину, чем лишний гранитный монумент. Мы не станем скупиться ни на гранит, ни на мрамор, но пусть беспристрастные читатели откровенно скажут: что было бы лучшим памятником Ленину – сооружение посредственного «комплекса» в буржуазном духе, или приведение Ульяновска и Волги в такое состояние, когда этот город воплощал бы ленинские, то есть, народные принципы планировки и застройки земли, обеспечивающие подлинные человеческие условия. Мы думаем, что ответ на этот вопрос может быть только один: для увековечивания памяти Ленина, для пропаганды идей коммунизма лучшим решением оказалось бы сооружение подлинно человеческого поселения. Но это решение потребовало бы выработки понимания у архитекторов Ленина и идей коммунизма, которого, то есть понимания, у них сегодня нет. Мы видим, что архитекторы выбрали иной путь, основанный на соединении очковтирательства и холопства, и этот выбор есть результат их трусости и лености мысли.
Не менее возмутителен и проект реконструкции Суздаля. Известно, что Ротшильд, посетивший жемчужину русского градостроительства, сказал: он не бедный человек, но если бы ему дали на два года в откуп Суздаль, то он бы удвоил своё состояние. Ротшильд уехал, но провокация его осталась. Его слова кое-кому запали в душу. И вот разработан проект превращения Суздаля в балаган для развлечения богатых иностранных туристов и источник получения валюты. В городе восстанавливается не столько русская правда, сколько русские балаганы. Занаряженные в русские кафтаны и вполне европейские русские половые и скоморохи будут развлекать и обслуживать иностранцев. Люди, приехавшие в том числе, в поисках, быть может, правды, увидят ту же самую неправду, как и у себя в Турине. Но эта неправда к тому же будет одета в русские формы, которые должны оттенить разложение русской загадочной души на вполне иностранный лад. Россия будет представлена иностранцам вполне по-европейски, и к тому же как балаган. С какими чувствами, мыслями будут уезжать иностранцы к себе домой? «Россия,- говорят китайские путаники – проходит стадию капиталистического разложения». «Россия, - писал Карл Маркс – должна пройти полный курс капиталистического разложения». А создатели нового Суздаля соглашаются с обеими сторонами и добавляют от себя: «Россия должна пройти капитализм на балаганный лад». И всё это они выдают за шедевр архитектурной советской мысли, и всё это не может не вызывать чувства омерзения.
То, что говорилось до сих пор, касается в основном взрослых. Теперь посмотрим на два сооружения, предназначенные для того, чтобы калечить детей. Дворец пионеров на Ленинских горах в Москве и пионерский лагерь «Артек» удостоены также высоких премий. Нам понятно, зачем нужны детский сад или школа. Но зачем ребёнку нужен дворец? Чтобы воспитать из него вельможу? Или человека? Вельможи из него всё равно не получится, а если бы и получился, то это не было бы большим достижением. Человека во дворце, тем более, в таком дворце, воспитать нельзя. Человек получается лишь в том случае, если ребёнок растёт в семье, в труде и в коллективе, как это было искони в русском народе. И другие пути закрыты для получения человека.
Сама идея сооружения Дворца пионеров была порочной, паллиативом, равнением на нелепый строй жизни господствующих классов и интеллигенции. В действительности он оказался чем-то средним между школой одарённых детей и американским детским клубом по интересам. Его направленность - на утверждение раннего профессионализма и интеллектуализма. Он помещён в отрыве от природы, даже от Москвы-реки. Архитектура Дворца типично западная, ничего народного нет и в конструкции, и в оформлении, в панно, в ребусах. Это ублюдочное решение выдаётся за достижение и за заботу о народе. В лагерь «Артек» приезжают дети многих стран мира. Вот где бы дать именно народное решение! Но авторы предпочли космополитическое решение, то есть чуждое любому конкретному народу и понятное только абстракционистам и существам безродным. Но как же, - могут сказать нам защитники творящегося безобразия в архитектуре, - вы отрицаете всё прогрессивное, индустриальное, современное. Нет, -скажем мы, - мы вовсе не отрицаем прогрессивного и индустриального. Но не всякую «современность» мы признаём современностью. Мы стоим за правильные критерии оценки. Мы - за современность, но за такую, которая не обесчеловечивает человека, а тем более, начиная с детского возраста. А то, что творится сегодня в архитектуре и, особенно, в Москве, Суздале, Ульяновске нельзя квалифицировать иначе, как предательство своего народа, Ленина и коммунизма.