V. 1. С
ЧЕГО НАЧАТЬ? 2. ЧТО ТАКОЕ СОЦИОЛОГИЯ? 3. НАПРАВЛЕНИЯ В РАБОТЕ СОЦИОЛОГИИ
Вопросы эти не окажутся трудными, если далее мы захотим
потрудиться и если, конечно, при этом не будем слишком напуганы.
Существование бюрократии и бюрократического государства,
невежество партии и наличие двух непримиримых классов - все это ужасно, но, тем
не менее, эта наша действительность.
Наши пороки - особые. Они приобретены на путях прогресса, а
не регресса - это первое, что надо помнить. Бюрократия наша - особая,
благоприобретенная и худо-бедно, но знакомая все же с марксизмом; невежество
наше особое - обусловлено коренной сменой мировоззрения (!); классы тоже особые
- обусловлены отношением не к старым средствам
производства, а к передовой идее. И второе, что надо помнить: мы -
коммунисты и поэтому ничего не должны пугаться, а тем более не должны пугаться
правды. Окажется во много раз ужаснее, если мы испугаемся, закроем глаза и
будем жить в мире иллюзий, - вот это действительно будет ужасно.
Правых и виноватых искать - было бы не только пустым, но и
вредным, отвлекающим занятием. Нам следует подумать, прежде всего, о будущем и
над тем, что делать сегодня - сейчас.
Первое, что надо понять и сделать - это не предпринимать резких движений. Пусть сегодня идет все так, как предполагалось идти. Мы
сегодня больны, - не то, чтобы смертельно, но и на легкий насморк это совсем не
похоже, - поэтому, прежде всего нам нужен постельный режим: на первое время
никаких резких движений, и изменений в экономике и политике.
«В пору бессилия всякое
изменение есть зло» - и с этим надо согласиться. Н.С.Хрущев не понимал этой
простой истины и поэтому пытался лечить организм способом непрерывных
изменений и потрясений, вызываемых в организме искусственно и надуманно.
И.В.Сталин, напротив, придерживался другого взгляда:
поменьше изменений и побольше напряжений в организме:
в однажды принятом направлении. Таким образом, это были два прямо
противоположных способа лечения с одинаково бесплодным результатом.
Не надо забывать, что болезнь наша весьма специфическая -
непонимание - такой болезнью в прошлом еще никто по-настоящему не болел и
поэтому она слабо изучена.
В классовом обществе «понимания» не требовалось, поскольку
все процессы там протекали за спиной у человека и общества. Понимание
потребовалось только в наше время, когда общество приступило к строительству
коммунизма, - вот в этот момент надо было добыть понимание.
Пользуясь современной терминологией, можно сказать: нам надо было накопить определенный запас информации о
коммунизме. Иначе коммунизм построить нельзя.
И вот здесь-то и была упущена из виду одна деталь: где и как мы могли накопить нужный нам запас информации о
коммунизме?
До сих пор этот вопрос остается неясным, несмотря на
приобретенный исторический опыт и, несмотря на появление таких разделов знания,
какими являются теория информации и кибернетика. Вопрос о накоплении информации
остается неясным как в общефилософском смысле, так и в чисто «утилитарном» -
каким является строительство коммунизма. Ни кибернетика, ни социология на этот
вопрос не отвечают.
Многие до сих пор полагают, что информация произрастает
сама собой, вроде ягод в лесу, и ее лишь надо собирать, перерабатывать и как-то
пускать в дело. Другие полагают, что информацию о новом обществе можно целиком
добыть из старых книг. Есть и такие люди, которые глубоко убеждены в том, что
упор надо делать на само движение и только на движение и не надеяться, особенно
на умные головы консультантов и даже на информацию. И, наконец, есть
«синтетическое» мнение, смысл которого сводится к тому, чтобы уметь правильно
синтезировать все вышеперечисленные способы добывания информации.
Но при всем этом забываются два важных обстоятельства:
во-первых, забывают выяснить вопрос, что значит «правильно синтезировать» - и,
во-вторых, упускается из виду практика - та самая практика, которая только и может
быть основным источником всякой информации.
Если «синтезирование»
по-прежнему представлять себе как известное всем механическое соединение,
объединение и так далее, перечисленных выше способов (подобно тому, как это
делается в математике), а «практику» представлять как всем известную старую
практику ведения хозяйства, то информации о новом обществе взяться неоткуда, и
в этом случае не помогут ни умные головы, ни тысячи консультантов, ни старые
книги, ни старая практика, будь даже
эта практика трижды плодотворной в прежнем смысле
слова.
Нам надо было научиться не механическому синтезированию, а органическому (это, кстати, и есть диалектика), и надо было не
довольствоваться старой, всем известной практикой, а переходить постепенно, шаг
за шагом к принципиально новой практике. Но органическому синтезированию (диалектике) мы не научились, а практика, в
силу объективно сложившихся условий, все еще оставалась в принципе старой -
вот, собственно, и весь сказ. Надо ли здесь кого обвинять?
Надо. Надо обвинять вплоть до вынесения строгого приговора,
но не надо приводить этот приговор в исполнение, а тем более не надо виновным
рубить головы. Ибо мы все виноваты: абсолютно все, без исключения, и не столько
за практику, сколько за диалектику. Мы не выполнили завет В. И. Ленина: не
обогатили свою память из сокровищницы богатств, добытых человечеством.
Мы - коммунисты, позволили себе непростительную роскошь -
раскололи фронт борьбы: разделились на обособленные части. Лучшие
и наиболее подготовленные коммунисты пошли в практику, поскольку практика
долгие годы являлась решающим участком борьбы, завязли в ней и попутно
сделались бюрократами; худшие пошли ближе к старым книгам, сначала закопались в
них, а затем и прочно окопались, средние пошли к различного рода проектным,
конструкторским и консультативным делам, в которых в конечном итоге с головой и
безнадежно увязли. Короче говоря, некогда единый фронт раскололся;
коммунисты разбрелись по частным и частичным направлениям и ни на одном из них
не смогли по настоящему обогатить свою память - добыть нужную информацию о
коммунизме.
*****
Когда встает вопрос «что делать дальше?», почти все
соглашаются с тем, чтобы прогнать в первую очередь бюрократов и бюрократию. Но
мало кто задумывается об этом серьезно: во-первых, можно ли вообще прогнать
бюрократов и бюрократию, если мы сами все поголовно бюрократы, во-вторых,
какими средствами это можно сделать, если мы не знаем еще этих средств, и,
в-третьих, кто и что заменит нам бюрократию. Иначе говоря, встает все тот же
коренной вопрос об информации - кто владеет в настоящее время тем минимальным
запасом информации о коммунизме, чтобы можно было начать необходимые нам
действия?
Социология, независимо от того, будет ли она названа в
первое время «Наукой» или «Органом наблюдения», обязана заняться розыском тех
слоев, групп и даже отдельных людей в нашем обществе, в которых накопилось
наибольшее количество информации о коммунизме. Вот здесь-то,
кстати, и понадобятся «анкетные опросы», социологические интервью, и, быть может,
даже «социологические эксперименты».
Розыск, да, самый настоящий розыск по всем правилам науки и
искусства - только не преступников, а информации о коммунизме, - это и явится
главной задачей социологии. Обычно розыском занимаются различные органы, имеющие
дело, главным образом, с преступниками и пропавшими вещами. Социологии же
предстоит иметь дело исключительно с коммунизмом и розыском коммунистической
информации.
На вопрос «Что такое социология?» теперь можно совершенно
определенно ответить: это - наука о коммунизме и в то же время орган по розыску
коммунистической информации и её носителей.
На вопрос - «С чего начать?» - можно ответить: начать надо
с признания (а вернее с борьбы за признание) за социологией права быть полноценной
наукой и в то же время быть полноправным органом по розыску коммунистической
информации.
*****
После определения целей и предназначения социологии далее
предстоит трудная работа во многих направлениях:
во-первых, ей предстоит начать самостоятельные проработки
теоретических вопросов, связанных с коренной сменой мировоззрения;
во-вторых, собрать воедино позитивное наследство прошлого,
касающееся коммунизма;
в-третьих, проследить за всеми современными достижениями науки,
имеющими прямое отношение к коммунизму;
в-четвертых, приступить к отбору и составлению списков людей, которые
наиболее близко подошли к пониманию коммунизма:
в-пятых, начать действительное движение за коренную смену
мировоззрения, памятуя, что действительное движение (в отличие от мысленного) всегда связано с практической борьбой;
в-шестых, выработать стратегию этого движения и тактику этой
борьбы.
Перечень задач, как видим, немалый, задачи - нелегкие, и к тому
же их предстоит решать все одновременно, по взаимной связи и единым фронтом. Ни
одной из них нельзя отдать предпочтение без того, чтобы сильно не ослабить
движения в целом.
Но известно, что одновременное движение широким фронтом -
это позиционная борьба - изнурительная и малоэффективная, могущая отнять долгие
годы, тем более, если она начинается вслепую. Поэтому, хотелось бы или нет, а
кому-то из ведущих социологов придется сделать решительный прорыв, хотя бы
мысленный, и заглянуть в будущее.
Первое, чем придется заняться социологии, - это определить
свое содержание: предмет, отношение с другими науками, конкретное наполнение
(материал и тематика) и метод.
Совершенно ясно, что объектом социологии
является общество, и, разумеется, что общество для изучения надо взять не
какое-то отсталое, а передовое, находящееся на высшей ступени исторического
развития (изучать наиболее развитый объект - основное требование марксистского
метода), и само собою, разумеется, что таким обществом для социологии должно
стать наше советское общество, а не общество США, Китая или Югославии, ибо наше
общество самое близкое к коммунизму.
Что же в нашем обществе предстоит изучать социологии?
Ответ на этот вопрос нами получен уже выше: коммунистические отношения или, как ранее было сказано, отношения
людей к идее коммунизма - именно они должны
стать предметом социологии.
И сразу же встает другой вопрос, - а как, в таком случае,
быть с остальными общественными науками; ведь, похоже, что они тоже изучают
коммунистические отношения? Нет, они их не изучают. Ни одна из ныне
существующих наук не изучает коммунистических отношений по той простой причине,
что эти отношения еще не раскрыты, и, следовательно, они не могли еще стать
предметом изучения.
Политическая экономия, как известно, до
сих пор занимается узким вопросом - экономическими отношениями; политические
науки заняты еще более узким вопросом - политическими отношениями; история
занята главным образом прошлыми делами - историческими фактами и их толкованием;
вновь объявившаяся наука «социальная психология» намеревается заняться
психологическими отношениями и т.д.
Все это частные отношения, частные занятия и частные науки,
которые к главному направлению не имеют прямого касательства.
Политическая экономия - это дела прошлые; как известно, это
наука о капитале, о том, как его наживать. Правда, иногда от политэкономов
приходится слышать: «Марксистская политическая экономия», - это говорят люди,
которые многое забыли или вовсе ничего не знали. К. Маркс, как известно,
никакой своей, марксистской политической экономии не создавал, он создавал «Капитал»
- критику политической экономии, где много раз подчеркивал, что
"политическая экономия» - это сугубо буржуазная наука, которая по существу
не может называться наукой, и она умрет в переходный к коммунизму период вместе
с отмиранием своего предмета - экономических отношений.
То же самое следует сказать о Политике, Истории и вновь
объявившейся Социальной психологии, - все это умирающие науки, не имеющие уже
теперь права называться науками.
Академик А.Румянцев, член-корреспондент
Т.Тимофеев и философ Г.Осипов, рассматривая отношения социологии к другим
общественным наукам, дело представили так, будто социология обещает стать
подспорьем (что-то вроде прихожей) политической экономии, политических наук и
Истории - такое представление окажется правильным лишь в том случае, если
социология, не успев народиться, уже теперь подумывает над тем, как бы умереть
вместе с Политической Экономией и др.
Но если она думает жить, а главное, работать над разрешением проблемы
коммунизма - в таком случае все должно обстоять наоборот: Политическая экономия
и другие, ныне существующие науки должны стать прихожей и преддверием
социологии.
Да, все эти науки лишь преддверие социологии - науки о коммунизме.
Экономические, политические и психологические отношения уже теперь должны стать
всего-навсего составляющей одной-единственной равнодействующей, которая
называется, вернее, будет называться коммунистическими отношениями.
Но коммунистические отношения не есть простая сумма,
механическая или математическая смесь трех составляющих - Экономики, Политики и
Психологии: это синтез всех трех, притом, синтез органический и исторический
или, иначе говоря, диалектика. Вот почему, говоря о предмете социологии и ее отношениях к другим наукам, мы обязаны еще раз
напомнить о диалектике. Ведущим социологам, которые думают возглавить новую
науку, ни на минуту нельзя забывать об овладении диалектикой - законами
развития. Без этого им не продвинуться ни на шаг даже в начальный период
движения.
То же самое нужно сказать и о методе социологии. Без
диалектики - понимания, что такое органический синтез, сейчас о методе ровным
счетом ничего нельзя сказать за исключением того, что метод должен быть диалектическим. Но это всем и без
того известно, вернее, слова эти известны, но неизвестен их смысл.
Перейдём теперь к наполнению (материалу и тематике)
социологии. Об этом, кстати, уже сейчас можно многое сказать.
Июль-август